Максим справился с изумлением и поинтересовался:
– Чем тебе не угодил Собор Парижской Богоматери?
– Нет, вы посмотрите. Я работаю как каторжный, тащу всю компанию через трубу. Выбиваюсь из сил. А рядом завёлся глупец.
Максим примирительно улыбнулся:
– Не забыл, о чём шла речь?
– У меня лучшая в мире память. Представь, площадь, толпы потных кретинов, снующие карманники, капли чужого мороженого на твоих новых брюках…
– Понятно. А здесь воров, туристов и придурков, выходит, нет…
– Только мы. Пошли!
Они двинулись вперёд. Солнце бешено палило. Из под ног поднималась чёрная пыль, скопившаяся здесь за вечность, однако идти по спекшемуся грунту было легко, лишь кошмарная жара заставляла отчаянно колотиться сердце. Всё вокруг застыло в неподвижности. Хоть бы какой-нибудь ветерок, способный развеять жаркое марево. Казалось, всё вокруг ожидало исполнения некого проклятия. А может быть, приказа. Максим снял куртку. Жара забралась под рубашку, он расстегнул пуговицы, хотя понимал, что обгорит, как блондинка в Африке.
Уже через полчаса конструкция из кошмарных сот оказалась совсем рядом. Теперь то, что выглядело фантастическим бредом, стало реальностью. В каждой ячейке был свой мир. В ближайшей плескался океан. Гигантский аквариум. Там плавали две акулы, хищно разглядывая путников. В следующей виделись джунгли с парой заинтересованных жирафов. Ещё дальше – небо, где парили стервятники, с надеждой ожидая вяленых трупов.
– Каждой твари по паре, – сказал рыжий. И громко заорал: – Ау!!! Привратник! – Он взлохматил пятернёй шевелюру, но в причёске ничего не изменилось. – Бездельничает, наверное. Эй!!!!
Неожиданно из-за ближайшего холма показался чёрт, похожий на облезлого верблюда. Может, это и был верблюд, решивший от скуки походить на задних лапах.
– Чего орёшь? – Чёрт-верблюд смачно сплюнул.
– Посетитель к вам, – объяснил Альберг.
– Не приёмное время.
– Я же договаривался.
– Не помню, – вновь последовал смачный плевок.
– А это помнишь? – Парень вынул из широких штанин блок сигарет «Camel».
Верблюд растянул губы в страшной улыбке, отчего сразу узнаваемо стал чёртом.
– Так это ты! – Он мгновенно схватил пачку и спрятал в недрах шкуры – То-то гляжу, голос знакомый. Вспомнил. К Софии пожаловали. Разрешение у тебя есть?
– А как же, – сказал рыжий, уверенно протягивая второй блок.
– И на него? – Глядя на карман посетителя, сплюнул верблюд.
– И на него.
– Пошли.
Привратник залихватски свистнул. Появилась раздолбанная телега, выкрашенная золотой краской. К бокам крепились вертикальные жерди с растянутым в качестве навеса видавшим виды ковром. В «карету» были впряжены два задорных осла, зачем-то облитых белилами. Подтёки делали их похожими на линялых зебр.
– Садитесь, гости дорогие!
Гости сели. Ишаки весело помчали, со свистом рассекая воздух. Верблюд скакал рядом. Телега дребезжала и бешено тряслась, умудряясь каким-то чудом не развалиться. Ездовые затянули песню, каждый свою. Те, кто слышал, как поют ослы, согласятся, что вокал не главное достоинство этих созданий. В данном случае имела место поистине адская какофония.
– Вы тут развлекайтесь, – не выдержал Альберг, – а я полечу. Не всем же бездельничать в неге и роскоши.
Ехали минут двадцать. Наконец телега остановилась. Максим с трудом выбрался, чувствуя себя оглохшей отбивной.
– У тебя нет онемения тела? – подозрительно поинтересовался рыжий. – Не хотелось бы заразиться.
Ослы радостно заржали.
Горбатый чёрт с гордостью объявил:
– Мы прибыли. Если желаете отблагодарить скромных провожатых, самое время.
Перед глазами за прозрачным стеклом виделась ячейка с гигантским пространством смертельных для человека джунглей. Стволы ощетинились острыми ножами-колючками. Ядовитые лианы свисали с каждой ветки. Внизу копошился бурый ковёр из пережёванных остатков растительности, в которых сновали жуткие многоножки да скорпионы. Среди зарослей мелькнуло тело питона.
Сердце Максима замерло. Похоже, самые худшие предчувствия сбывались. Его женщину заточили в ужасную камеру, подвергли ежесекундной пытке. Её нежное тело кусают тысячи злобных тварей.
Неожиданно понял, что буквально трясётся от злости.
– Вы упрятали сюда Софию? – Голос сорвался, и получилось низкое рычание.
Сжал кулаки и сделал шаг к нагло ухмыляющемуся верблюду.
– Ты чего? – испуганно попятился тот. – Я вообще ни при чём.
Максима захлестнула ярость. Примерно такую же испытал в далёкой юности, встретив на войне вербовавшего его офицера. Он поднял голову и закричал кому-то в безразличных жёлтых небесах: