Корабль обогнул покатый мыс со скрюченными пиниями. Морской ветер вдавливал их в землю, гнул, ломал, но они лишь делали вид, что кланяются, как старики при виде римского патруля.
Из-за чащи выглянула чёрная сморщенная морда зверя, он усмехнулся и проворно юркнул в густую тень.
Капитан приказал рулевому направить корабль внутрь залива.
Парус спустили, гребцы налегли на весла, и корабль медленно двинулся вглубь.
– Там люди, – негромко сказал Фома.
Но все уже увидели убогие деревянные хижины, несколько лодок и подобие весьма хлипкого причала, где стояли существа, одетых в серые балахоны и издалека похожие на крыс. Они сбились в группы и настороженно поворачивали заросшие морды навстречу пришельцам.
– Бросаем якорь, – распорядился Елисей.
Марк понимал, что капитану виднее, как вести дела. Однако люди-крысы не нравились. Колдуны? Варвары? Пираты? Все варианты не предвещали ничего хорошего.
Внезапно наступила удивительная тишина. Птицы замолкли, кузнечики перестали трещать, даже ветер и волны вдруг стали беззвучны. Лишь трепетала натянутая жилка где-то в возбуждённом сознании.
– Похоже, их много, – тихо сказал кто-то из мореходов.
– Не больше двух десятков, – пренебрежительно заметил Фома.
– Да, но сотни могут прятаться в камышах…
– Без боя мы этого не узнаем.
– Никаких сражений, – резко оборвал их капитан. – Мы приехали с миром. И скажем об этом. Высадимся вдвоём и без оружия.
В крохотную шлюпку Елисей сел вместе с Фомой.
– Можно я тоже с вами? – спросил Марк, которого кто-то невидимый, скорее всего бес, потянул за язык.
– А что, хорошая идея взять с собой кого-нибудь из детей, – неожиданно согласился капитан. – С ребёнком мы произведем более благоприятное впечатление. Марк, начнётся заваруха – бросайся в воду и плыви к кораблю. А ты улыбайся, – повернулся он к напарнику.
Лодка, повинуясь мощным рукам, через минуту ткнулась в хлипкий причал.
Елисей и Фома мгновенно оказались на мостках. Их движения были мягкими и быстрыми, как у горных леопардов. Марк попытался так же уверено запрыгнуть на настил. Получилось плохо. После трёх месяцев корабельной жизни суша раскачивалась и норовила удрать.
Встречавшие настороженно смотрели на гостей. Они мало походили на людей. Все в грязных балахонах, неопрятные бороды закрывали лицо до самых глаз. Спутанные космы прятали лоб. Видны лишь массивные бурые носы с ноздрями, из которых яростно росли густые усы. Сходство с крысами было очевидным.
Определив, что его команда на месте, Елисей откашлялся и произнёс самое простое на родном арамейском:
– Мир вам!
Незнакомцы изумленно застыли, потом сгрудились в кучу и о чём-то темпераментно посовещались. Затем вперед выступил самый мохнатый, видимо вожак.
– Мир вам, – на таком же арамейском ответил он.
Вот это да! Встретить соотечественников в далекой неведомой стране – это чудо. Или колдовство… Марк знал, что хороший маг способен запудрить мозги.
Однако капитан радостно засмеялся:
– Свои!
«А может быть, действительно повезло? – подумал мальчик. – Как говорят, иногда уйти от судьбы – не судьба».
К этому моменту на причале появились еще люди. Несколько мрачных женщин осторожно вели под руки древнюю седую старуху. Та ковыляла, опираясь на клюку, вырезанную из ствола пинии. Из-под капюшона плаща вылезали спадающие на лоб седые волосы. Её худое лицо походило на череп, обмазанный жёлтой потрескавшейся грязью, как пустыня, выжженная солнцем и ветром. Человеческими казались лишь глаза, два глубоких тёмных колодца.
«Ведьма из горных пещер, – понял Марк. – И она здесь главная».
Подойдя почти вплотную, колдунья остановилась, подняла подслеповатые глаза и внимательно оглядела гостей, а возможно, и обнюхала их.
Наконец понимающе заявила:
– Посланы убить нас?
Обращённые к новоприбывшим глаза злобно сверкнули. Её лицо отражало непреклонное жестокое упрямство.
Марк лихорадочно соображал. Вряд ли они тащились сюда через полмира, чтобы уничтожить группу грызунов. Однако в голосе ведьмы звучала уверенность. Может быть, местные употребляют напитки, от которых безвозвратно дуреют. Вдобавок обрастают шерстью. Говорят, есть такие.
Неожиданно на причале появился согбенный старикашка и утробным голосом прокудахтал:
– Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет!
Старушка качнула головой, двое крепких мужчин подхватили вещуна и проворно оттащили с глаз долой.