— Тут два момента. Время и деньги.
— Процесс затянется и вы ничего на этом не поимеете.
— И ты тоже, Петр. Но есть и третий момент. Если он докопается, что за этим стою я… Я тебе говорил, что он может действовать быстро и жестко? Кстати, действуя именно так, я еще и предполагаемого конкурента подставлю. И все будет выглядеть так, словно я пришел на освободившуюся поляну. Чистенький и непорочный. Недвижимость выкуплю у своих же подставных, ненужную продам, но уже по другой цене, когда рынок придет в норму.
— А вы уверены, что ваш конкурент его сам бы не убрал.
— Уверен. Он как раз и пошел по тому пути, который предложил ты. Время в запасе у него пока есть. Первыми под раздачу попадут рыбешки помельче. И он гад такой может успеть. Вроде у него уже что‑то там вытанцовывается. Не безгрешный наш «бульдог», совсем не безгрешный, но грехи умеет прятать очень глубоко.
— А что именно, если не секрет?
— Не секрет, но уже не имеет никакого значения. Если сработаешь как по маслу.
— А если смерть Бурова ничего не остановит?
— Еще как остановит, Петр. Россия своеобразная страна. Здесь никак не могут обойтись без лидера. Обязательно должен быть кто‑то, кото будет толкать, тянуть и тащить.
— Но если они успеют подать иск…
— То проще простого убедить юриста отказаться от дела. Это никак не откликнется на его репутации. А другой, немного перетасует документацию и с успехом проиграет дело. Мы еще и доброе дело сделаем. Спасем трех предпринимателей от неминуемого разорения.
В этот момент зазвонил телефон Петра, который тот от нечего делать медленно вращал в руках. Он взглянул на экран, потом многозначительно взглянул на Бориса Викторовича. Отжал кнопку и поднес трубку к уху.
— Слушаю.
Ого. Это он конкретно засиделся. Время уже ближе к полуночи. А точнее, двадцать три сорок семь. Хм. Ну и какая собственно разница. Зря он так. Завтра, ну да все еще завтра, дел невпроворот. Да и не забыть бы, чтобы Евдокимов в обязательном порядке выяснил, кто это там так активно занялся недвижимостью. Хоть знать с кем бодаться. Наверняка Аванесов. Случись Бурову победить и тот пострадает больше всех.
На улице моросил теплый летний дождь. Но несмотря на это ему удалось разобраться со стоявшей весь день духотой и принести с собой прохладу. Сергей Иванович остановился при входе все еще укрытый козырьком, с которого стекала вода и с легким шумом по водосточным трубам, сбегала на решетку ливневки. Перед ним пролегла блестящая от влаги в свете фонарей дорожка из желтой тротуарной плитки.
Промокшие деревья, так же поблескивая влажной листвой, тихо шелестят, потревоженные легким ветерком. Они словно живые сейчас перешептываются, общаясь на только им одним понятном языке. Их городок всегда считался зеленым из‑за обилия деревьев, выступающим непреложным обрамлением всех улиц и дворов. Но в последние годы деревьям пришлось изрядно потесниться. Когда‑то заботливо взращенные человеком, теперь они уходили из города под все его же давлением. Пока это не приняло катастрофических размеров. Пока. Но в этом направлении усиленно работают очень многие.
Не отдавая себе отчета он с наслаждением вдохнул всей грудью ночную прохладу и непроизвольно раскинув руки, с удовольствием потянулся. Хорошо. Боже, как же хорошо. А может сейчас взять жену и прогуляться по улицам. Подумаешь дождик. А для чего существуют зонты. Хм. Это если она еще не спит. Да нет, не должна. Решено. Так и сделает. А дела… Господи, как говорится — если у вас болит, то радуйтесь, что болит, потому как не болит только у мертвых. Ну вот. Опять. Да пошло оно все.
— Чего это вы домой не торопитесь, Сергей Иванович? — Вдруг раздался голос охранника вышедшего вслед за Буровым.
— Да вот, Виктор, стою дышу. Хорошо.
— Это да. Хоть прохладно стало, а то уже почти месяц духота стоит. Хорошо все же, что не ливень. Тот пройдет и после него вообще не продохнуть. А когда вот такой, мелкий, да затяжной, тогда и прохлада и воздух чище.
— Вот где ты прав, Виктор, там прав.
В этот момент раздался щелчок зажигалки и в ноздри ударила вонь табачного дыма. Подышал свежим воздухом, раскудрить твою в качель. Нет, сам Буров тоже курил, вот только когда ты настроился на такой лад… Когда вокруг такое блаженство…
— Умеешь ты все испортить, Виктор.
— Так Сергей Иванович, мне же внутри‑то нельзя…
— Ладно, проехали. Счастливого дежурства.
Буров, несмотря на свою комплекцию, легко сбежал с крыльца и направился к своей машине, одиноко маячившей на стоянке перед администрацией. Пяти–годовалый черный мерседес встречал его весело подмигивая застывшими и сбегающими каплями воды. Ему уже давно намекали, да и в лоб говорили, что машину нужно бы поменять. Не солидно, главе города ездить на старой машине. Это она‑то старая! Прослужила пять лет без проблем и еще столько же прослужит и мяу не скажет, только масло меняй. А что до престижности… Да пошло оно все. Не перед кем ему выпендриваться.
Дважды пискнув и моргнув, сработала сигнализация. Авто глухо отозвалось сработавшим центральным замком. Дверь легко подалась, едва он ее потянул. Салон озарился вспыхнувшим освещением. Какая‑то тень мелькнула за декоративным кустарником, обрамляющем газон.
Мысленно он успел среагировать, и уже уходил в перекат. Одновременно бросил руку к кобуре, где покоился изготовленный к бою «макаров», только сними с предохранителя. Успел подумать и о том, что у охранника на крыльце только дубинка, балончик и электрошокер. Если с рукой все было в порядке и она без труда вспомнила все, что и как надлежит делать, то погрузневшее тело никак не успевало отреагировать на возникшую опасность. А в том, что это опасность, он ничуть не сомневался, об этом вопило все его существо.
Выстрел! Пуля прошила тут же обрушившееся стекло двери и ударила в грудь. Бурова слегка повело в сторону, от толчка. Грудь обдало обжигающей болью. Он отшагнул на пару мелких шажков, назад и в сторону, что уберегло его от второй пули, вжикнувшей рядом, прошив рукав костюма. Но голова совершенно ясная. Рука с пистолетом вскинута.
Выстрел! А вот его противник на ногах не устоял. Его словно кувалдой приложило и опрокинуло на траву. Выстрел! Вторая пуля бьет в бок. Сергей буквально чувствует как она проламывается сквозь не выдержавшее напора ребро. Гадство! Еще один!
Его разворачивает и он видит набегающего на него мужчину худощавого телосложения. На голове капюшон, из‑за чего лица не разглядеть. Надо же, даже масками не озаботились, совсем страх потеряли! А с другой стороны, ты поди еще рассмотри то лицо, капюшон большой, лицо полностью скрыто тенью. Мужик бежит вытянув руку с пистолетом в сторону Сергея и снова нажимает на спуск. Ствол озаряется резкой вспышкой. Пуля с противным свистом пролетает рядом с ухом. Расстояние не более пяти–шести метров. И все же мимо.
Буров все еще продолжает держать пистолет в вытянутой руке. После попадания в бок, его разворачивает в сторону второго нападающего и оружие само собой наводится на цель. Ему остается только нажать на спусковой крючок. Убийца словно наткнулся на непреодолимую стену и тут же завалился на спину, мелко засучив ногами.
Вроде все. Господи как больно‑то. Где там охранник? Ага. Понятно. Нет, ну а чего собственно ты ждал. Хорошо если не сбежал, а сейчас названивает в ми… Тьфу ты. В полицию и скорую. Ну и что делать? Лечь и ждать помощи? Вариант. Вот только не очень правильный. Если Виктор сейчас не долг свой исполняет, а наложил полные штаны. Сдохну. Как есть сдохну. А вот хрена вам всем! Я вам еще покажу, раскудрить вашу в качель.
На заплетающихся ногах он сделал четыре шага и тяжело повис на все еще распахнутой двери. Ключи четко выделялись темным пятном на светлом сидении. А не глупость? К черту! Если останется, то точно сдохнет. Пистолет стукнулся о влажный асфальт, а освободившаяся рука потянулась к ключам. Потом с большим трудом ему удалось втиснуться за руль.