Поднырнув под покойника, стараясь не думать, что через полчаса сменный патрон в противогазе действовать перестанет, а запах со мной до вечера останется, я взвалил труп себе на спину и на четвереньках двинулся к северной гряде холмов.
Сзади ревело, прогорая, нешуточное пламя. Со сползающей, неудобной ношей я с трудом уходил от огня. Случайный порыв ветра, — и у собак будут на обед два запеченных сталкера в собственном соку. До холма оставалось метров пятьдесят, языки пламени обходили меня и слева и справа, но метров сто я уже прополз. Где ждет моего выхода снайпер? Хотя уже не важно. Глупо быть храбрым, если это ума незрелость, глупо быть трусом, если ты все равно обречен.
Встал я, и, согнувшись под тяжестью мертвеца, засеменил вперед. Два раза меня в спину толкнуло, пока за холмом не скрылся. У напарника моего верного спины практически не было. Третьим выстрелом снайпер бы меня точно достал. Положил бы одним выстрелом двоих. Многие в перестрелках за живым щитом прячутся, а мне довелось за мертвым укрыться. Ушел все-таки. Спасли меня линзочка и детская память. Вывернулся. Все, ухожу. Прощай, Зона-мама. Сейчас народ из «Долга» на заставе подниму на охоту за снайпером, и пойду восвояси. Кстати, а что нам на прощание перепало? Оружия на теле нет, там осталось, в огне догорает. Два артефакта на поясе, «вспышка» и «батарейка»! Непрост был паренек, только и на него пуля нашлась. А в рюкзаке…
Пот меня сразу прошиб. Сидел я на месте и таял, словно масло на сковороде. Лежали в сдвоенном контейнере артефакты перехода — сияли голубым светом. Мэр Нью-Йорка за них миллиард долларов дает и долю в прибыли навсегда. Можно квартиры по всем столицам мира купить и ездить всю жизнь, свое имущество осматривать. Это я неплохо линзу махнул не глядя. Удачно.
Прибрал я хабар знатный и пошел на заставу «Долга». Снайпера-то все равно зачищать надо. Дела надо заканчивать. А то Черный Сталкер будет тобой недоволен. А уйти можно будет и позже. День еще только начинается.
Дружба наемника
Кое-кто говорит о кодексе наемников, честном слове вора и прочей херне.
Мне тоже есть что сказать по этому поводу. Слушайте, волчата, историю джунглей
Первый раз об этом в баре заговорили. Что прогнило что-то в Датском королевстве. Совсем в Зоне стало невозможно на жизнь заработать. И цены на артефакты хороши, и многие ветераны разъехались по теплым и спокойным краям, места хлебные освободив молодой смене, но после Чарли Бешеного никто уже месяца три в миллионеры выйти не смог. Такие дела. После тихих посиделок Яша Топор в свою комнату поднялся и на прикроватной тумбочке неожиданно увидел записку. Драки в барах бывают только в кино да в книжках для слабоумных детей. Как можно собой из-за пустяков рисковать? Выбьешь сустав на пальце, и что будешь делать? В Зоне больничных листов нет. А если противоречия серьезные — достаточно дорогу перейти, вот она — Арена, вся для тебя и оппонента твоего. Заходи, выясняй, кто прав.
Яша записочку развернул и текста сначала не понял. Буквы в слова складывались, а смысл ускользал. Если хочешь увидеть свою семью живой, убей Зубра. Сроку тебе дается три дня. Что такая чушь может значить? Непонятно.
Был Топор прост, как одноименный инструмент. Пожал сталкер плечами и пошел в конец коридора, где в крайней комнате упомянутый в записке Зубр и обитал.
В двери постучался.
— Чего надо? — спросили в ответ неласково.
Он вместо ответа записку в щель между досок просунул. Выдрали ее из пальцев, затянулась пауза, но, в конце концов, дверь приоткрылась.
— Если ты надеешься, что из благодарности сам застрелюсь, то ты трагически ошибся, — проворчал Зубр. — Однажды ты получаешь сообщение: «Все открылось, беги». Или встаешь рано утром, не помня ночи, и видишь свой нож и руки в крови. И тогда ты идешь в Зону. Или ты просто идешь в Зону за богатством и славой. И хоть пел Леня Утесов, что тот, кто с песней по жизни шагает, тот никогда и нигде не пропадет, пропадали целыми батальонами вместе с оркестрами. Гремели под фанфары в самое пекло и исчезали бесследно. Я в свое время просто пришел в Зону. За компанию с другом детства. Ему за речкой совсем плохо стало, все его не любили, правда, было за что, но это уже другой вопрос. Опыта у нас никакого, снаряжение — только стволы, и приметили нас координаторы наемников. Знаешь, в чем сила организации наемников?