Господа, я принес вам счет…
Про Зайку
Трусишка Зайка серенький под елочкой сидел и по своему обыкновению приводил в порядок свою замечательную шкурку типа «Берилл-12». Контузия, которую он получил во вчерашнем бою, время от времени давала о себе знать приступами головной боли и тошноты. Когда в глазах начинало двоиться, приходилось брать из аптечки кисло-горькую таблетку и кидать ее под язык. Но он все еще был жив — один из всего отделения военных сталкеров. Какой-то умной голове в штабе захотелось проверить, как там бойцы «Монолита» службу в праздники несут: так же бдительно или расслабляются слегка?
Вот и выяснили. Они под Новый год на усиленный режим переходят: посты удваивают и патрулями город прочесывают. Развлекаются. Всех вчера убили, да и его тоже, кажется. Когда он из-под битого кирпича ночью вылез — он уже был другим человеком. Медлительным и обстоятельным. Осторожным, как дикий зверь. Не знающим, что такое жалость. Без страха и совести. Сейчас он мог убивать одним взглядом. Смерти нет. После того, как ночь в завале пролежишь, четко понимаешь: там, за гранью, тоже жить можно.
Разложил Зайка перед собой скудный арсенал: полтора магазина винтовочных, гранату дымовую, две фляжки (одна пустая) и плитка пищевого концентрата. Нож — это само собой. Без ножа человека нет: даже банку консервную ему открыть нечем будет.
Огляделся солдат и увидел на газоне серебристую елочку. Усмехнулся он и другим взглядом на свое имущество поглядел. С пола стреляные гильзы собрал, достал из аптечки моток хирургической нити и стал неторопливо деревце наряжать. На верхушку фляжку пристроил вместо звезды Вифлеемской.
— Спите спокойно, товарищи бойцы, больше с вами уже ничего не случится. С Новым Годом, второе отделение первого взвода, с праздником вас всех, — встал по стойке смирно, отдал елочке приветствие и отправился в кварталы Речпорта.
На службу он возвращаться не собирался.
В тот день многие патрули «Монолита» самовольно меняли маршрут, чтобы добавить пару патронов на вечнозеленое деревце.
Никита Мищенко
Старички
По мотивам МЕТРО 2033
— Михалыч! Михалыч! — Иванович уже битый час ходил по станции с фонариком в одной руке и котелком в другой.
— Михалыч! — чуть не крикнул старик, наткнувшись на большую, упитанную крысу. — За пенсией пошёл, что ли?
— Да тут я, тут! — недовольно отозвался потерявшийся.
— Тут — понятие растяжимое, как мой радикулит.
— На рельсы посмотри!
Иванович повернул голову и с удивление обнаружил своего закадычного приятеля.
— Ой, Михалыч! А чего это ты тут делаешь?
— Нефть ищу. — с лёгкой издёвкой ответил старик.
— И как? Нашёл?
— Нет, зато нашёл фотографию твоей жены, которую ты неделю назад потерял.
— И что теперь? Себе заберёшь?
— Очень мне надо такой ужас, я и так по ночам плохо сплю.
— Это ты на что намекаешь?
— Ни на что я не намекаю… что это у тебя в руке? — Михалыч вопросительно кивнул на котелок.
— Так это ж сосиски! — радостно вспомнил Иванович, — Я как раз шёл тебе сказать, что сварились.
— Дайка мне одну… горячие, заразы!
С минуту старичьё молчало, уплетая поздний обед за обе щёки. Первым заговорил Иванович.
— Слушай, а когда у нас смена закончится?
— Да вот, кажись, с минуту на минуту должны отпустить. — Михалыч одним глазом посмотрел на наручные часы.
— Что-то нет никого.
Доказательством слов Ивановича стал ветер, чьё завывание гулким эхом разносилось по безлюдной станции.
— Тоже мне, нашёл проблему, — Михалыч засунул в рот остатки сосисок и вытер руки о рабочую телогрейку, — Меньше народу — больше кислороду.
Иванович кивнул и отправился к раздевалке.
— Эй, ты куда?
— Да вот, уйти хочу пораньше. — доложил Иванович. — Жене подарок нужно купить ко дню рождения.
— Ну и я тогда тоже, — поддержал идею Михалыч. — У меня как раз один отгул накопился.
Дима осторожно продвигался по давно заброшенной людьми станции, которая даже не была отмечена на карте. Юный сталкер водил из угла в угол дулом автомата, вздрагивал от каждого шороха и проклинал запотевшее стекло противогаза. Наконец он вышел в довольно просторный зал, который, вероятно, до катастрофы служил техническим корпусом. Дима медленно прошёл до небольшой кучи мусора и, нагнувшись, выудил из неё выцветшую фотографию. На картинке позировали двое пожилых людей, стоящих посреди ещё не достроенных рельс. Один высокий, худощавый, в спортивных штанах и красной клетчатой рубашке на подтяжках. Второй чуть ниже, полноватый, в засаленном комбинезоне. Старички улыбались, в мозолистых руках каждого было по лопате.