Чем же это объяснить? Как набрел двенадцатилетний школьник на первоклассные образцы поэзии? Случайно ли это? Нет, не случайно.
В стихах и прозе его сверстников и товарищей тоже чувствуется влияние крупнейших поэтов. Мы имеем в виду не то вредное, засушливое воздействие классики, которое приводило когда-то поэзию к убожеству, к эпигонству или стилизации. Нет, у ребят это влияние выражается в стремлении к торжественному и вескому слову, к строгому синтаксису, а главное — большой героической теме.
Именно она, большая тема, указывает двенадцатилетним ребятам дорогу к одам, трагедиям и философским стихам.
О чем эти ребята пишут?
Один о водном пути, прорезавшем массивы Карелии и соединившем два моря, — о Беломорском канале:
(Мальчик 12-ти лет)
Другой школьник, его ровесник, пишет о штурме горных богатств Советского Севера. Его стихи, посвященные Хибинам, — это настоящая ода геологии и социалистическому строительству:
(Мальчик 12-ти лет)
Кажется, после поэта XVIII века Ломоносова у нас еще никто не писал таких пламенных од науке и природе.
Третий юный поэт, тоже ровесник предыдущих, пишет всего только о паровозе. Но послушайте эти стихи, и вам станет ясно, чего требует вся ваша страна от всех своих паровозов, машинистов и кочегаров.
Может явиться мысль, что все эти маленькие поэты учатся в одной какой-нибудь исключительной школе, где умный, очень культурный словесник воспитывает ребят на строго подобранных образцах. Но это совсем не так. Стихи, которые я цитирую, присланы учениками самых разнообразных школ города и области на конкурс, устроенный Ленинградсоветом.
Достаточно просмотреть все листки и тетради, исписанные детским почерком, чтобы убедиться в том, что авторы стихов и прозы — вовсе не воспитанники Петербургского аристократического лицея прежних времен, а самые настоящие советские ребята.
Они растут вовсе не в какой-то особой теплице, а в обычной школе, где рядом с сыном профессора и инженера учится сын рабочего и крестьянина.
Я спросил у одного из мальчиков, который собрал редкую коллекцию горных пород, что увлекает его в этом коллекционировании. Он мне ответил:
— Я все время изучаю землю снаружи и внутри.
— Почему ты заинтересовался этим делом?
— Я прочел когда-то путешествие «К центру земли» Жюля Верна.
— А чем занимается твой отец?
— Кочегар. Работает на «Красном Гвоздильщике».
Эти ребята роются на полках детских библиотек в поисках утоляющей книги.
Они учатся у классиков, но они вовсе не изолированы и от современной советской поэзии.
Из всех песен они больше всего любят партизанскую песню, которую сейчас поют красноармейцы.
Они бережно хранят в памяти детские стихи, которые читали еще до школы.
Среди длинных и торжественных стихов попадаются такие:
(Мальчик 11-ти лет)
В этих стихах, несомненно, сказалось влияние нашей советской поэзии для детей. Тут есть и словесная скупость (почти одни глаголы и существительные), и ритмическая четкость, и тема движения, очень характерная для тех наших поэтов, которые пишут стихи для маленьких читателей.
Но все то, что ребята берут от современной поэзии, и взрослой и детской, они как бы устанавливают на прочном постаменте классического стиля, если понимать этот стиль в самом широком смысле, включая сюда и большую, значительную тему, и строгую, чистую форму.
Это радостное и замечательное явление.
Значит, правда, что у нас уже создается большая и самая демократическая из всех культур, если даже первая прививка, первые годы всеобщей грамотности дают такие ростки.
Шут короля Лира
В трагедии «Король Лир» песенки шута занимают не слишком большое месте. Да и вся роль шута невелика. Она почти ничего не вносит в сюжетное движение шекспировской пьесы. Шут только откликается на то, что происходит и на сцене, и за пределами сцены — в современном ему обществе, — откликается то краткой эпиграммой, то целой обличительной тирадой.
Переводить эти песенки нелегко.
Меткость и ясность суждений, продиктованных народным здравым смыслом, сочетаются в них с причудливой, нарочито дурашливой формой. Философское, этическое и даже политическое содержание песенок шута почти всегда замаскировано, упрятано в загадку, в пословицу, в шутку, как будто бы простодушную и ребячливую. По существу же самый взрослый персонаж в трагедии — именно шут, видящий подоплеку всех отношений и трезво их оценивающий.
Для того чтобы перевести его стихотворные реплики, нужно сначала раскрыть, расшифровать подчас загадочный смысл подлинника, а потом вновь замаскировать его, облечь в уклончивую, игривую форму прибаутки.
Пословица, поговорка трудно поддаются переводу. Они своеобразны и сопротивляются пересадке на чужую почву. Буквальный перевод — слово за слово — может их убить.
Для каждой шутки, для каждой пословицы, для каждой присказки нужно найти в своем языке равноценную шутку, пословицу, присказку. Только тогда перевод будет точен не в школьном, а в поэтическом смысле этого слова. Только тогда в нем можно будет узнать подлинник.