Белинский нам дорог не как материал для удобных цитат, не как позолоченная икона. Он бы не простил нам такого отношения.
Мы чтим в нем страстного полемиста, пробивавшего рыхлую толщу косности, равнодушия и благополучия.
Мы чтим в нем критика, умевшего от частности, от разговора об одном стихотворении, рассказе или детской сказке переходить к большой социальной и философской теме, видеть в малом целый мир.
Пожалуй, статья Белинского о «Сказках дедушки Иринея» дороже и ценнее для нашей литературы, чем самые сказки, о которых идет речь в статье. Сказки-то к нашему времени несколько устарели, а статья о них до сих пор горит живой мыслью и вдохновляет нас на работу сегодняшнего дня.
Ведь именно в этой статье о детских сказках дедушки Иринея сказаны им знаменитые слова, так удивительно перекликающиеся с одной из важных тем нашего сегодняшнего дня:
«Давайте детям больше и больше созерцание общего, человеческого, мирового, но преимущественно старайтесь знакомить их с этим чрез родные и национальные явления: пусть они сперва узнают не только о Петре Великом, но и об Иоанне III, чем о Генрихах, Карлах и Наполеонах. Общее является только в частном: кто не принадлежит своему отечеству, тот не принадлежит и человечеству».
Белинский с пренебрежением говорит о назидательных или слащавых книжках, которые дарят детям богатые литературы англичан, французов и немцев.
«У французов, например, — говорит Белинский, — писали для детей Беркен, Бульи, Жанлис и прочие, написали бездну, но дети от этого нисколько не богаче книгами для своего чтения».
Любопытнее всего, что на Западе до сих пор кормят детей книжками, которые значатся у Белинского под рубрикой «Жанлис и прочие».
Полтора десятка лет тому назад в Париже я видел в руках у детей и повести мадам Жанлис, и книжки мадам Сегюр, от которых, по словам Белинского, дети не стали богаче.
В противовес «дурно склеенным рассказам, пересыпанным моральными сентенциями», цель которых «обманывать детей, искажая в их глазах действительность», Белинский бережно отбирает для детей книжку за книжкой из русской и мировой литературы, как это делал на наших глазах основоположник советской литературы Алексей Максимович Горький.
Оба они боролись с попытками холодных резонеров убить в детях воображение, «живость, резвость и шаловливость, которые составляют необходимое условие юного возраста».
Оба они говорили о высоком призвании детской литературы.
У нашей советской литературы для детей замечательные традиции. Она взлелеяна великим писателем-революционером Горьким и окружена заботой партии и Советского правительства. Ей предстоит светлое будущее, а наш долг — долг поэтов, прозаиков, критиков и педагогов — собирать ее день за днем, отмечать ее успехи и неудачи, не забывая ни на минуту, что детская книга не в меньшей степени, чем школа, призвана воспитывать строителей нашего будущего.
<Несколько мыслей о воспитании>
Я не профессиональный педагог. Но мне хотелось бы поделиться с вами, теоретиками, методистами и практиками педагогического дела, некоторыми соображениями, накопившимися у меня, литератора, за долгие годы моего общения с детьми.
Как известно, игра — одна из существенных потребностей растущего человека. Но играет он всегда всерьез. Если бы вы убедили его, что деревянная лошадь или палка, на которой он ездит верхом, не настоящий конь, игра потеряла бы для него всякий смысл. И если бы вам удалось внушить подростку, жадно глотающему фантастическую повесть или сказку, что «это все про неправду написано», вы неизбежно охладили бы читательский пыл.
Подлинный секрет детской книги в том, что автор ее умеет играть со своим читателем и в то же время быть с ним вполне серьезным. Без этой серьезности детская книга впадает в фальшь и сюсюканье, а без игры — в назидание.
Лучшим примером очень серьезной и очень увлекательной игры с читателем была всесоюзная игра в тимуровцев, которую затеял когда-то Аркадий Гайдар.
Дети любят большие, смелые и ответственные затеи.
В последние годы своей жизни Алексей Максимович Горький сговорился с пионерами — жителями далекой Игарки, о том, что они напишут при его помощи и поддержке историю родного края. Многие из этих пионеров были ровесниками своего заполярного города, а иные из них даже могли вспомнить, первые его улицы и дома.
Горький написал пионерам Игарки замечательное, глубоко поэтическое ниеьмо, благословляющее и вдохновляющее авторов на это необычное дело.
Он предложил им самый общий, самый краткий план, полагаясь на собственную инициативу юных историков.
И ребята вполне оправдали надежды Горького. Они основательно поработали и выпустили памятную книгу «Мы из Игарки».
Дело воспитания требует терпеливой и кропотливой работы с детьми. Но наряду с этой кропотливостью нужен и широкий размах, нужно полное доверие к силам и возможностям юного человека.
А главное, ребенок должен видеть перед собой цель, ради которой стоит мобилизовать все силы.
Цель — близкую или далекую — ему непременно надо видеть или угадывать и тогда, когда он играет гаммы, обучаясь музыке, и тогда, когда он решает задачи, учась арифметике или алгебре.
Я часто думал о том, как медленно и вяло обучаются ребята в школе иностранным языкам. Целые годы пишут они упражнения, учат слова, читают стишки и рассказцы, а в конце концов выходят из школы, так и не зная языка.
А между тем я встречал людей, которые в течение года так овладевали английским языком, что свободно читали Диккенса и даже Шекспира.
Но у этих людей была ясно осознанная цель. Они очень хотели знать язык, они стремились запомнить как можно больше слов и как можно лучше усвоить обороты чужой речи.
Надо поставить перед собой большую задачу, чтобы идти к ее разрешению широким, а не черепашьим шагом.
Я отнюдь не предлагаю прибавить лишнюю тяжесть к той школьной нагрузке, которую несут наши ребята. Для того, чтобы больше успевать, не всегда надо тратить больше времени. Труд, окрыленный интересом к делу, легче, а не тяжелее труда, выполняемого по обязанности.
Учение в школе и пионерская работа должны быть для ребенка и подростка не только подготовкой к жизни, но и самою жизнью в полном смысле слова, В игре да и в решении интересной, увлекательной задачи дети живут этой полной жизнью и готовы преодолевать любые трудности.
Чтобы пионерская работа была достаточно заманчивой, она, как и детская литература, должна стать разнообразнее, если можно так выразиться, «сюжетнее».
Я уже упоминал о чудесной инициативе Горького, сплотившей ребят вокруг интересного дела — истории города.
Такого рода затеи, способствующие углублению школьных знаний, — по истории, географии, родному языку, физике, математике, естествознанию, прямое дело пионерской дружины. Но не надо забывать, что Горький не просто посоветовал ребятам изучать свой край, а дал им сюжет, придумал занятную задачу — создание книги.
Целый поток вполне конкретных и вполне осуществимых дел показал детям их умный друг Гайдар, затеяв тимуровское движение.
Конечно, нам незачем создавать среди ребят какую бы то ни было новую организацию, параллельную пионерской.
Но в самом пионерском движении должна постоянно проявляться живая, свежая, новая инициатива, питающая это движение, как бьющие со дна ключи питают реку.
Как много инициативы и выдумки может проявить пионерская организация, стремясь помочь юному ленинцу стать умелым, ловким мастером на все руки, человеком, не теряющимся ни при каких обстоятельствах. Пусть дружины спорят между собой о том, какая из них лучше подготовит своих пионеров к ботанической, геологоразведочной или археологической экспедиции.
В городе Аксае, еще недавно бывшем станицей, я видел великолепный краеведческий музей, созданный руками педагогов и ребят. Собирание экспонатов — образцов краевой флоры, раскопки, в результате которых были найдены кости ископаемых животных, старинные монеты и утварь, — все это дало ребятам не только новые знания, но и прекрасную техническую подготовку к будущим экспедициям. Процесс подготовки иной раз ценнее конечной цели, но без увлекательной цели не будет и подготовки.