Но откуда же тогда стремление старика защитить ее, не дать ему в обиду? Ведь по-настоящему обидеть может только тот, кого ты любишь.
Трейси все время заявляла, что не желает общаться с его семьей, ходить с ним на вечеринки. Кажется, ей претила светская жизнь как таковая. Разве он должен был настаивать? Хотя если бы настоял и везде водил ее с собой, открыто называя своей невестой, родителям было бы труднее состряпать псевдопомолвку. А так они не воспринимали интрижку сына с «этой девицей» всерьез.
«Эта девица»… Как часто Дэниелу приходилось слышать подобное определение Трейси! Особенно из уст отца. Марк Эйвери вообще никогда не называл ее иначе. Всякий раз, заговаривая с сыном о его возлюбленной, он кривился, будто упоминал что-то гадкое и непристойное.
«Эта девица мешает твоему социальному росту». «Эта девица себе на уме, знает отличные способы заработать. Надеюсь, ты не настолько наивен, чтобы ей доверять? ««Эта девица, дочь алкоголика Мелоуна… Ты уверен, что она сама не злоупотребляет спиртным? ««Эта девица не твоего круга. Ты можешь развлекаться как угодно, но однажды придется повзрослеть… «
«Эта девица, эта девица… «
На внезапный отъезд Трейси его отец отреагировал единственной фразой: «Скатертью дорожка». После чего о Трейси уже не говорили в открытую. Только порой, к слову, отец, морщась, произносил: «После той истории, ну, вы понимаете, о чем я говорю…»
Однако это не мешало Дэниелу думать о ней.
За семь лет не было дня, когда бы он не вспоминал ее лицо, вьющиеся волосы, дивный смех.
Этот смех иногда мерещился ему на улице, и Дэниел резко оборачивался, почти уверенный, что сейчас увидит свою Трейси… И всякий раз ошибался.
Когда же замечал в толпе девушку с короткими темными волосами, сердце его невольно пропускало несколько тактов, а потом начинало бешено биться. На долю секунды Дэниелу казалось, что она наконец-то вернулась. Но и это тоже было самообманом.
А теперь он знал, что у них родилась дочь, и старик по имени Лоренс объяснял ему, что он разбил Трейси сердце. Было от чего сойти с ума!
Дэниел чувствовал себя как в самолете на крутом вираже или во время исполнения «мертвой петли». Его мир изменился всего за несколько дней, и он больше не знал, куда лететь.
Дэниел все еще пытался привести мысли в порядок, когда в гостиную вернулась Трейси.
– Как Шейла? – немедленно спросил он.
Может, он и не знал точно, чего ждет от отношений с бывшей возлюбленной, но относительно дочери у Дэниела не было сомнений.
От Шейлы он хотел любви и взаимопонимания. И еще – наверстать упущенное время.
– Она плачет… Не может разобраться в происходящем.
– Можно мне поговорить с ней?
– Лучше не надо. Подожди, пока она сама обратится к тебе, ладно? Не форсируй события.
Дэниел кивнул.
– Как скажешь. Слушай, уже почти девять часов. Мне завтра рано на работу.
Трейси внезапно положила руку ему на плечо. Она впервые прикоснулась к нему с момента их встречи – и по всему телу Дэниела прокатилась волна полузабытого тепла. Тело помнило прежнюю связь, несмотря на прошедшие годы.
И похоже, Трейси тоже это почувствовала.
– Дэн, – мягко сказала она, убирая руку, – я поговорю с Шейлой… Постараюсь ей объяснить. Она непременно поймет.
– Хорошо. А сейчас, всего доброго.
Он повернулся, чтобы уйти. Но Трейси неожиданно окликнула его.
– Да? – произнес он, оборачиваясь, и увидел слезы в ее глазах.
Дэниел мог выдержать что угодно, только не это. Даже сейчас, через семь лет, для него не было страшнее зрелища, чем Трейси в слезах.
– Не надо, – прошептал он, протягивая руку, чтобы смахнуть слезинку с ее щеки, но не осмелился к ней прикоснуться. – Успокойся.
– Спасибо, – прошептала молодая женщина.
– За что?
– Ты мог бы обвинить меня во всем. И постараться убедить в этом Шейлу…
– Но это ведь не так. Пойми меня правильно: я до сих пор обижен на тебя, но на себя я тоже злюсь. Мы оба совершили много ошибок, которые привели нас сюда… Однако мы встретились и теперь можем вместе исправить ситуацию. Сделать все возможное для блага нашей дочери.
– Все равно спасибо.
Он кивнул, не в силах ничего сказать. Нужно было хорошенько подумать. Подумать о том, как он все-таки относится к Трейси. А пока следовало сосредоточиться на благе Шейлы.
– Я уйду на работу очень рано и вернусь в середине дня, – сообщил он. – Тогда и встречусь с дочерью. Надеюсь, к тому времени она немного успокоится.
– Я постараюсь помочь ей в этом, – пообещала Трейси.
Шейла не задавала вопросов, больше не плакала и не казалась особенно несчастной. Однако она замкнулась в себе и молчала, словно пытаясь восстановить свой рухнувший внутренний мир.
После нескольких тщетных попыток разговорить девочку Трейси предложила рассказать ей на ночь сказку.
Но Шейла ответила:
– Не сегодня, мам. Ладно? Я не хочу.
– Как скажешь. – Молодая женщина внимательно посмотрела на дочь и спросила:
– Ты помнишь, что я тебя люблю, малышка?
Ей казалось необходимым дать понять дочери, что некоторые вещи не меняются, даже если мир переворачивается вверх дном.
Шейла кивнула и улыбнулась уголками губ.
– Я тебя тоже, мамочка.
Трейси поцеловала ее в лобик и вышла из детской. Ее охватило сильнейшее чувство беспомощности. Куда там помочь Шейле разобраться в отношениях с Дэниелом, если и в собственных чувствах к нему она не была уверена!
Ей хотелось пойти и проверить, как он устроился на ночь. Может быть, как-то утешить его. Просто увидеть… Мысль, что Дэниел находится всего-навсего этажом ниже, странным образом волновала ее. Однако Трейси была твердо уверена, что не пойдет к нему. Пусть для этого надо всего лишь спуститься по лестнице – не пойдет! Тот факт, что отец Шейлы снова появился в ее жизни и не собирается исчезать, ее одновременно пугал и завораживал.
Вместо того чтобы навестить его перед сном, молодая женщина пошла к себе в спальню, достала чистые листы бумаги и принялась писать. Обо всем, что приходило в голову. Как тяжело ей было при сегодняшнем разговоре отца с Шейлой и позже, в детской, когда дочь впервые отказалась слушать сказку. Как горько она жалеет об утраченном времени. Даже о том, как ей хотелось бы зайти к Дэниелу в комнату и пожелать ему спокойной ночи…
За семь лет Трейси стала мудрее, обрела уверенность в себе, научилась бороться с трудностями… Словом, самостоятельная жизнь, несомненно, пошла ей на пользу. Однако если бы можно было вернуться в прошлое, обладая всеми нынешними знаниями, Трейси никогда бы не поступила так, как поступила. Не бросила бы Дэниела, осталась бы рядом, чтобы бороться за свою любовь.
Молодая женщина задремала над страницей и проснулась только от звонка будильника. Около ее руки лежала ручка, до сих пор горела лампа, хотя за окном уже было светло. И самое печальное – Трейси не чувствовала себя отдохнувшей. Однако нужно было вставать, провожать Шейлу в школу и приниматься за ежедневную работу.
Надев халат, молодая женщина побрела в кухню и сварила себе очень крепкий кофе. Она как раз уселась за стол с чашкой в руке, когда неожиданно вошел Дэниел. Полностью одетый, чисто выбритый, с волосами, еще чуть влажными после утреннего душа. Выглядел он свежим и очень привлекательным. Трейси почувствовала неловкость, что не успела привести себя в порядок и встречает его в халате и домашних тапочках, без малейших следов макияжа и с растрепанными волосами.
– Доброе утро, – сказала она, плотнее запахивая полы халата.
Дэниел поспешно отвел глаза от ее стройных ног.
– Доброе… Как наша девочка?
По тому, как быстро с его губ слетел этот вопрос, Трейси поняла: он думал о дочери всю ночь.