Мальчик опустился на четвереньки и потянулся за ножиком, но внезапно его накрыл своей уже знакомой волной страх. Протянутая рука задрожала в ожидании громогласного крика отца или удара. Задрожал и сам Степан. Ему, одетому во все теплое, внезапно стало жутко холодно. Мальчик огляделся, но квартира по-прежнему была абсолютно пустой, молчаливой и безжизненной. Дрожащая рука опустилась на нож, схватила его и быстро спрятала в рукав. Навык был отработан безупречно, ведь мальчику часто приходилось воровать, хоть за это его и наказывали, как для себя, чтобы хоть как-то существовать, так и по наказу отца. Пульс зачастил, отдаваясь гулкими ударами в голове, по телу распространился жар. Степан ликовал. Со счастливой улыбкой он развернулся и хотел было выйти из кухни, как вдруг в коридоре что-то прогремело возле входной двери. Мальчик в одно мгновение окоченел. Ликование, затмившее собой страх, внезапно лопнуло по всем швам, а во всем теле завибрировали струны сгустившегося ледяного ужаса. Степан, замерев у дверного косяка, боялся пошелохнуться, но все же, после нескольких секунд тишины, показавшихся ему вечностью, рискнул выглянуть одним глазком в коридор. И тут же жутко разозлился на самого себя — с вешалки упала переворошенная им самим одежда.
Отдышавшись, Степан вышел в коридор, скидал упавшие куртки в кучу поверх тряпья и замер у входной двери. Еще раз перепроверив свой нехитрый наряд и по новой перепрятав свои ценности, он стал прислушиваться к звукам, доносящимся с лестничной клетки. Страх давил на него с новой силой. Мальчик готовился к встрече со всеми, кто мог ожидать его внизу: родители, местная шпана или люди в форме. Дрожащая рука замерла с ключом в замочной скважине, не в силах провернуть замок. С лестничной клетки, как и с улицы, не доносилось ни звука, лишь шум соседской брани да жуткая музыка, доносящаяся откуда-то с верхних этажей. Сегодня был особенный вечер. Степан унял дрожь в руках и повернул ключ. Дверь приоткрылась, явив темную лестничную клетку. Мальчик выглянул, вглядываясь в двери соседних квартир, тихо вышел на площадку, притворив за собой дверь, и повернул ключ с другой стороны. Тот занял место в том же нагрудном кармане, где раньше лежал коробок с мелочью. Степан осторожно перешел на ступеньки, как вдруг сверху распахнулась дверь, распространяя по лестницам ту самую ужасную музыку, и на площадку сверху выбежали несколько гогочущих парней, которые с гулким топотом понеслись вниз. Степан тоже рванул на улицу. Он одним прыжком преодолел сразу несколько ступеней, и, хватаясь за перила, кубарем скатился в самый низ, миновав парочку лестничных пролетов. Дверь подъезда оказалась открыта настежь, и мальчик пулей выскочил в морозный вечер и что есть силы побежал прочь. Он бежал, не замечая ничего на своем пути. Сугробы, машины, темные силуэты людей — все смешалось в круговорот серых оттенков. Он бежал в прореху, открывавшую его взгляду дивный мир, особенный мир, и попасть в этот мир стало для него сейчас единственной, особенной целью.
Мелькающий вокруг Степана мир превратился в большое размазанное светлое пятно. Ребенок бежал, изо всех сил перебирая неуклюжими ногами и размахивая голыми руками, крепко сжатыми в кулаки. Сердце бешено стучало в груди, из легких со свистом вырывались клубы горячего воздуха, а его место занимал, спирая дыхание, ледяной холод вечернего города. Мальчик не знал, сколько он уже пробежал. Пейзаж вокруг менялся на его глазах, но он смотрел только перед собой и бежал, на автомате переставляя ноги и ничего не замечая вокруг. Так Степан и не заметил столпотворения перед пешеходным переходом и со всего разбега влетел в центр этой толпы. Отовсюду послышались слова возмущения. Группа спокойно стоящих людей мгновенно оживилась и разбежалась в стороны, а Степан, повалив на обледеневшую улицу какого-то мужчину, оказался вместе с ним прямо на проезжей части. С тротуара раздались крики и возгласы; людей охватил ужас: все в ступоре смотрели, как мужчину и ребенка выбросило на проезжую часть прямо под колеса машин, движущихся по дороге плотным потоком.
Рев моторов, казалось, окружил Степана со всех сторон. Мальчик сжался в комок и открыл рот в беззвучном крике. Сегодня был особенный вечер. Сбоку раздался визг тормозов и скрежет покрышек по застывшему асфальту. Водитель машины заложил крутой вираж и, обогнув людей на проезжей части, почти остановился у обочины, когда прямо на пути машины возник, словно из ниоткуда, фонарный столб. Послышался скрежет металла и звук разбитого стекла. Люди на тротуаре выпали из ступора и бросились на дорогу, окончательно преграждая путь другим машинам, которые успели вовремя затормозить. Их водители и пассажиры тоже спешили к попавшей в аварию машине и оказавшимся на проезжей части людям на помощь. Чьи-то сильные руки подхватили Степана в охапку и понесли прочь от центра дороги. Затем те же руки пытались поставить его на ноги, но получилось это далеко не с первой попытки: слабость от охватившего все тело ужаса и усталость от долгого бега никак не позволяли коленям не сгибаться под весом собственного тела. Кто-то стал отряхивать мальчика со всех сторон и, кажется, что-то говорил, но в ушах до сих пор раздавался шум приближающейся машины.