Наконец, Степан решился открыть глаза. Картина, представшая перед его взглядом, оказалась не такой страшной. Сам он стоял возле той злосчастной машины, поддерживаемый случайным прохожим, продолжавшим что-то бубнить себе под нос. Рядом приводили в чувство мужчину, которого Степан столкнул на дорогу; по всей видимости, ему тоже пришлось нелегко. А из машины один за одним — ведь сегодня был особенный вечер — вышли аж четыре Деда Мороза. Четыре дедушки с белыми париками, съехавшими бородами и наспех застегнутыми шубами. Тот, который сидел за рулем, обошел машину по кругу, осмотрел разбитую фару и помятое крыло, подошел к багажнику и извлек из него три одинаковых разукрашенных мешка, которые по очереди взяли три других Деда Мороза, и без секунды промедления поспешили удалиться. Водитель же пошире распахнул шубу, поправил парик и бороду и отправился к мужчине, который все сидел в сугробе на обочине и хватался рукой за сердце, и, перебросившись с ним парой фраз, подошел к Степану и удерживающему его мужчине.
— Ну что, проказник, здравствуй. Заварил, брат, ты кашу. Как зовут-то? — спросил Дед Мороз у Степана.
— Да он глухонемой видимо, — влез в разговор стоящий рядом мужик. — Я его все спрашиваю, спрашиваю, а он все молчит и никак не реагирует.
— Понятно, это от шока, — ответил ему дедушка, а затем присел на корточки и ласково улыбнулся мальчику. — Милый человек, ты нас слышишь? — спросил он у него. Степан утвердительно кивнул. — Так как же тебя зовут?
Мальчик сглотнул, облизал сухие губы и выдал на одном дыхании сразу все мысли, вертевшиеся в его голове.
— Дядька! Я не виноватый, я бежал — они все в куче! Я и влетел с… Я не виноват, дядька… Не наказывайте меня… Я не специально…
— Брось ты, — остановил поток излияний старик. — Разве я, — он указал на себя, — или он, — он указал на мужика рядом, — или кто-либо другой, — он обвел рукой вокруг, — в чем-то тебя обвиняет? Мы просто спросили, как к тебе обращаться.
— А-а! — запричитал ребенок. — Я вот вам скажу, а к мамке с папкой потом придут, и мне ой-ой как влетит!
— Да ну что ты! — рассмеялся в бороду Дед Мороз. — Разве ты не знаешь, зачем Дедушка Мороз спрашивает у детей их имена и просит рассказать стишок?
В глазах Степана отразилась смесь трудно передаваемых эмоций, среди которых был и ступор, и осмысление, и борьба, и осознание. От осознания глаза у мальчика расширились и стали очень большими, а личико сразу стало таким милым, что и дедушка, и мужчина, до этого несколько раз отходивший в сторону с прижатой к уху трубкой мобильного телефона, невольно залюбовались им и тепло улыбнулись.
— Меня зовут Степан, — прошептал мальчик, — но я… не помню… не знаю, — мальчик смутился.
— Степан! — возликовал Дед Мороз. — Замечательное имя! — он заметил, что мальчишка опустил голову и начал бормотать что-то неразборчивое. — Что ты говоришь?
— Я не знаю, — мальчик расплакался, но тут же вытер выступившие слезы и твердо сказал. — Стишок, я не знаю ни одного.
— О! — всплеснул руками новогодний волшебник. — От тебя я бы ни за что не потребовал рассказать мне стишок. Не сейчас, правда ведь? — он подошел к открытому багажнику и достал из него последний сказочно красивый мешок. — Какой подарок ты бы хотел получить от меня?
Этот вопрос был краеугольным камнем для Степана. Он хотел поменять в своей жизни все и сразу. Он хотел жить в нормальной семье, общаться с любящими родителями, быть хорошим и верным другом, быть нормальным ребенком. Сегодня был особенный день, наступил не менее особенный вечер, а впереди была она — особенная, новогодняя ночь, ночь, когда исполняются самые сокровенные желания.