Наступило молчание. Он смотрел на меня с откровенной насмешкой. Тогда я сказал внушительно:
– А вот милиция у нас есть. Совсем рядом – через два дома…
Незнакомец замахал на меня руками.
– Ну зачем же милиция?! – закричал он. – Давайте уж как-нибудь обойдемся без милиции!
– Давайте, – согласился я. Он мне нравился, несмотря ни на что. Бдительность моя дремала.
– Славный у вас поселок, – заявил он неожиданно. – Тут дачу можно снять?
– Чего славного? – проворчал я. – Грязища да скука…
– Скука? Какая же это скука? Кругом зелень, речка, наверное, есть…
– Речка есть, – сказал я.
– Ну вот видите! И девушки здесь, наверное, приятные…
– Откуда здесь девушки, – сказал я сердито. – Одни жены дачные – поперек себя шире…
Он так и залился смехом, совершенно детским, и долго не мог остановиться, а потом вдруг настороженно прислушался и спросил:
– А до города далеко отсюда?
– Километров тридцать.
Я увидел, что вокруг его свернутой куртки натекло воды. Я нагнулся и протянул к куртке руку – он поймал меня за запястье.
– Не надо… – попросил он. Пальцы у него были горячие и твердые, как железо.
– Она же вся мокрая… – сказал я и попытался освободиться.
Он легко отвел мою руку.
– Ей-богу, не надо. Так высохнет. И потом я скоро все равно пойду.
Он отпустил мою руку.
– Куда же вы пойдете в такой дождь? – сказал я. – Оставайтесь ночевать.
Он подмигнул мне.
– А машина? Вдруг сопрут!..
– Как хотите, – сухо сказал я. Все-таки он очень утомлял, этот странный человек.
А он весело запел: «Как в моем садочке…», опустился на корточки и стал разворачивать свою неприкосновенную куртку. Когда он развернул ее, откуда-то выпала маленькая черная коробочка и стукнулась об пол. Он ее сразу подхватил и сунул обратно в куртку. Я заметил только, что на коробочке горел зеленый огонек.
– Чуть не раскокал… – прошептал незнакомец и снова свернул куртку изнанкой внутрь. Я промолчал.
Он легко вскочил и бесшумно подошел к окошку. Я сидел и смотрел, как он, прижав лицо к стеклу, вглядывается в темноту.
– Это главная улица, да? – спросил он, не оборачиваясь.
Я сказал, что главная. Великолепного сложения был этот человек – стройный, плечистый, настоящий борец. Черное трико словно обливало его.
Он повернулся, несколько раз прыгнул на месте – мягко, как кот, и сказал весело:
– Вот я и обсох. Спасибо.
– На здоровье, – буркнул я и подумал, а не спросить ли у него все-таки документы.
Но в эту минуту на улице взревели моторы, и в окна ударил свет прожектора.
– Прекрасно! – сказал незнакомец. – Это за мной.
Он сразу как-то подтянулся, перестал улыбаться, торопливо подобрал и набросил на плечи свою куртку и снова подошел к окну. Я увидел, что он открывает окно, и на всякий случай поднялся. На улице под дождем стояли две огромные машины на гусеницах. Послышались голоса. Незнакомец открыл окно и высунулся по пояс. «Сейчас он сунет руку в задний карман…» – подумал я и приготовился на него прыгнуть. Но он только крикнул:
– Ксан Ксаныч, я здесь!
На улице радостно заорали в несколько голосов. Послышался беспорядочный топот, зачавкала грязь. Злобно взвыла напуганная соседская дворняга. В сенях загремело – вероятно, все та же канистра, – кто-то чертыхнулся сдавленным голосом.
Незнакомец повернулся и шагнул мимо меня. Дверь распахнулась. В комнату ввалились сразу трое – удивительно, как они втиснулись. Один, маленький, в мокром черном плаще, остался на пороге, а двое – бородатый и в очках – сразу кинулись к моему незнакомцу и принялись его обнимать.
– Жив, Вовка, жив!..
– У-у, медведь здоровый…
– Руки-ноги целы?.. Ой, не дави так!..
– А где она? – спросил незнакомец.
– Кончилась, Вова! – сказал бородатый и лихо сдвинул шляпу на затылок. – Ничего, главное – ты у нас остался…
– …нашли? – Тут мой незнакомец употребил какое-то сложное слово, какой-то, видимо, термин, которого я не понял.
– Все, все нашли, – нежно сказал бородатый и снова обнял его. – Все нашли и еще полмешка луку в придачу!..
– Штаны твои нашли… – сказал очкастый.
Маленький в черном плаще все смотрел на меня, приятно улыбаясь одними губами. У меня было такое ощущение, что я ему очень не нравлюсь.
– А я-то искал-искал, – сказал незнакомец. – Нет штанов! В грязи вывалялся как свинья. Куртку сразу нашел, а штаны – нет.
– Ну, пошли, – сказал бородатый и поволок незнакомца к выходу. Незнакомец дошел до дверей и вдруг остановился.
– Подождите, с хозяином надо проститься… – Он повернулся ко мне. – Спасибо вам за ласку, товарищ… Простите, не знаю вашего имени-отчества…
Он добродушно и растроганно улыбнулся и вдруг подмигнул. Я молча поклонился. Мне было неловко. Все смотрели на меня, особенно – маленький в черном плаще. Незнакомец сунул-таки руку в задний карман, покопался там, что-то вытащил, вложил мне в ладонь и вышел. Остальные последовали за ним, разговаривая во весь голос, и даже двери за собой не закрыли.
Я поднял руку к глазам. На ладони у меня лежал камешек. Обыкновенный камешек, пористый, серенький, похожий на песчаник. Голоса уже раздавались во дворе. Отчаянно заливалась дворняга. В голове у меня все шло кругом, и я ничего не понимал.
Вдруг кто-то сказал: «Извините». Передо мной стоял тот, в черном плаще, и приятно улыбался.
– Извините, – повторил он и осторожно взял камешек у меня с ладони.
– Что это? – спросил я.
Он внимательно посмотрел на меня, потом – мельком – на камешек, потом снова на меня.
– Это так… Шутка… Спокойной ночи. Простите нас за беспокойство…
Он повернулся и вышел, плотно закрыв за собой дверь.
За окном взревели моторы, и свет фар снова скользнул по окну.
Я посмотрел на пустую ладонь. Шутка, подумал я. Вот так шутка… Я стоял посреди комнаты, смотрел на стол, где громоздилась история престарелого академика, на пустой табурет, на воняющий керогаз, на мокрый след неприкосновенной куртки на полу и слушал, как затихает, удаляясь, рев могучих моторов.