— Это, блять, просто невыносимо, Лютик. Просто невыносимо.
Бурбон оказывается и вправду неплохим, как его уверяли десять минут назад. Откинувшись поудобнее на спинку дивана, Геральт делает ещё глоток и прикрывает глаза. Удивительно, как пойло может скрасить вечер: то, что творилось ещё с утра, он и врагу бы не пожелал, но теперь настроение начинает медленно меняться с отметки «устроить ядерную войну» до границы «пару человек в этом мире можно и оставить». Например, Весемира, помогавшего собирать обломки шкафа, который уронил его последний сосед по квартире… и, на удивление, Лютика.
Лютика, как обычно, нашедшего способ отвлечь его от всей этой дерьмовой истории. Маленькая квартирка его в районе Храмового острова дышит тем, что Йен обычно называет холостяцким духом: десяток припрятанных в разных местах бутылок, бонг на летнем балконе, шкаф с множеством разноцветного тряпья… И, конечно, афиши и постеры с концертов, сияющие неотразимым оскалом его виниров. Кажется, Лютик успел их на днях застраховать, как и некоторые из остальных частей тела.
В частности, рук, в которых сейчас сжимает стакан с бурбоном. Настроение у Лютика успокаивающее, благодушно-участливое, и Геральту дела нет до того, насколько оно искреннее. Во всяком случае, его приняли и даже позволили как следует поныть о собственных бедах, а большего пока и не нужно.
— Хочешь сказать, ты даже не будешь пытаться его засудить? — с любопытством спрашивает друг, закидывая ногу на ногу. Как обычно, ему удаётся сохранять привычный шарм даже дома: в простом халате и тапочках, он умудрился уложить влажные после душа волосы, зачесав их волной назад. Совершенство в каждой минуте, как он заявил, снимая перед их разговором очередное селфи. Сразу после того, как содрал восковые полоски с ног, утерев выступившие слёзы.
Что ни говори, а в этом весь Лютик, — немного взбалмошный, немного самовлюблённый, но всё-таки друг, и грех утаивать от него всё, что накопилось на душе.
— Что, желаешь мне ещё больше проблем на задницу? Мне хватило, — вздыхает Геральт, — Надо было вышвырнуть его ещё после истории со шприцами, но…
— Но, как я и говорил, иногда прощание – лучший второй шанс. По-моему, звучит вполне, — хмыкает Лютик, — Постой, я… кхм, как там… Мелитэле, вспомнил!
Рывок, и он хватается за гитару, притулившуюся у дивана. Над композицией Лютик работает не первую неделю, и единственной мукой для него остаются слова: с мелодией то проблем нет. Текст писался с надрывным посылом о непонимании, о желании сбежать куда подальше, — самое то для подростков, избравших его друга идолом для подражания. Закусив губу, Лютик долго перебирает струны, подкручивает колки… Вообще-то Геральт пришёл не ради шоу, но к таким внезапным порывам вдохновения он привык уже давно.
— Sometimes goodbye is a second chance, — несколько раз повторяет Лютик, выверяя гармонию, и он отвлекается на пение, чувствуя, как бурбон ударяет в голову.
Мысли путаются, перескакивая с темы на тему, пока взгляд скользит по бардаку в Лютиковой кухне. Как и всегда, воплощающей все его представления о прекрасном в полной мере: бархатная громада зелёного дивана и попугаечно-жёлтых кресел напротив, стеклянный чайный столик, барная стойка у холодильника… Там и сям валяющиеся мелочи, и, подвинувшись, Геральт обнаруживает под рукой что-то скомканное. Шёлковый шарфик, наверняка очередной из его пассий. И хорошо, что не что-то иное, потому что играть в Шерлока Холмса, подцепившего на руку кружевные стринги, ему вовсе не улыбается.
Что снова напоминает о том, что не в его положении ворчать на Лютика, с его-то плачевной ситуацией.
— Этот мудак заливался всю неделю, пока меня не было, — вспомнив, продолжает Геральт, — Ванная была по уши в блевотине. Пришлось заказать клининг, и это ещё цветочки. Говнюк разбил с полсотни эликсиров, Лютик. Я не думаю, что суд уменьшит моё желание начистить ему рожу снова.
Он не зря психует большей частью из-за эликсиров. Весемир отвалил ему немалую сумму на закупку новых, с пониманием покачав головой, как способны понимать только те немногочисленные коллеги, что остались в мире. Весемир же и приучил его помалкивать о профессии, и Геральт ещё с малолетства лишний раз не открывает рот, если к нему лезут с вопросами о работе. А если приходится, отвечает кратко, ожидая типичных, предсказуемых до скрипа зубов вопросов.
Да, ведьмак. Геральт. Откуда? Округ Ривия, если слышали. Нет, не местный. Нет, мечи не использую — мы что, в сраном Средневековье? Пули на заказ. Много платят? Постольку-поскольку, как видите. Кто-то беспокоит? Дайте салфетку, черкну номер. СМС удобнее. Не умеете? Тогда звоните, чёрт с вами. Не возьму трубку — вот номер головного офиса. Работаем качественно и в срок. Отзывы? Посмотрите на сайте. Ну, мне пора. Эй, пацан, оплата по…
…Короче, так и выходит, что он без эликсиров, как без рук. Давненько стоило застраховать весь инвентарь, да как-то не находилось времени — и вот, пожалуйста, платит за это сторицей. А я тебе говорила, с укором подсказывает голос в голове, подозрительно напоминающий Йеннифер — последнее, что хочется ожидать, даже от собственного разума. Что поделать, раз ему так не везёт на жильцов? Кажется, на первый взгляд так удобно найти кого-то, готового разделить с тобой оплату за аренду и прочие хозяйственные нужды, и взамен не обременяющего своим присутствием.
Трижды ха-ха, сказал бы сейчас Геральт. Ещё неясно, можно ли назвать траты на уборку равноценными этой смутной экономии.
— Что ж, допустим, плевать на суд, — отзывается Лютик. — И что же, позволь узнать, ты намерен делать? Снова лазать по этим объявлениям?
— Ну уж нет, — кривится Геральт, — Покорно благодарю. Есть у меня запасов… на неделю, кажется. Там, если что, займу у кого и…
— Стоп, стоп, стоп, стоп. Только этого нам не хватало.
Внезапно Лютик начинает яростно бренчать струнами, погружаясь в молчание. Тёмные брови хмурятся в напряжении: забавно видеть его таким, редко обременяющим себя серьёзными раздумьями. Наверное, оттого он и ценит Лютика, хоть временами и неясно, чего хочется больше: придушить его в объятиях или попросту… придушить. Как бы то ни было, в этой кучерявой голове, похоже, начинает созревать идея.
— Here’s my chaa-a-ance! — вдруг оглушительно голосит он, возвращаясь к прежним аккордам, — и смотрит на Геральта так, будто он уже должен был что-то понять.
— Говори, Лютик.
— Есть у меня одна мысль, как тебе помочь! Знаешь, как говорят? Убьём двух зайцев одним выстрелом, и без лишних кровопролитий.
— Очень надеюсь, что ни один из этих зайцев ко мне отношения не имеет, — дёргает уголком рта Геральт. — Ну, и что за мысль?
Тут Лютик подскакивает и плюхается вместе с гитарой на диван, прямо рядом с ним, сияя ухмылкой во все тридцать два винира.
— Помнишь ту хорошенькую рыжулю? Ординатура Оксенфуртской академии, первый курс?
— Шани? — поворошив память, хмурится Геральт, — Она-то тут при чём?
— При том, Геральт, при том. Видишь ли, пока вы с ней развлекались, я ненароком познакомился с её преподом, — и тон высокого голоса неожиданно меняется, — А он, в свою очередь, внезапно вытащил меня из пары крайне неприятных ситуаций. Ужасные консерваторы, эти сухари из администрации. Устроили мне выговор за то, что я пропустил экзамен у группы, под угрозой…
— Ближе к делу, Лютик!
— Как скажешь, — сердито щёлкает языком друг. — Короче говоря, этот профессор единственный, кто спас мою задницу, и… в целом, в общем-то, неплохой тип. Который, по счастливому совпадению, как раз ищет уютное местечко под съём.
— Неплохой? И не слишком ты в нём уверен? — прищуривается Геральт. — Сколько ты его знаешь? Месяц, два?
Ответом ему служит возмущённое цоканье и демонстративная гримаса.
— Дело не в количестве, а в качестве, дурья башка, — легко отзывается Лютик, — Бьюсь об заклад, тебя бы он очаровал за неделю. И не я один так считаю, Геральт. Вся академия шепчется о его репутации, и, поверь, пятен там не насчитать даже под микроскопом.