Уже написаны вирши в честь Нептуна, сшиты из бумаги костюмы русалок, одалисок, фантастических богов и богинь. Да, мы готовы к церемонии крещения. Хохочущей, шаловливой процессией двинутся к бассейну туристы.
Стоп! Ни слова больше! Меня останавливает саркастическая усмешка друга К.
— Сколько же можно читать одно и то же! — отчетливо слышу я. — Капитан, одетый Нептуном…
— Старший механик, — робко поправляю я.
— Не важно. Нептун в золотой короне. Рядом его секретарь, который ставит на спинах печати. Верно?
Верно, все верно. И те же вымазанные сажей матросы— черти, бросающие новичков в воду. И сатана-виночерпий с чаркой рислинга. Описано не раз…
АЛЫЙ ПАРУС
В окошечке бинокля вырисовываются два рыбака. Трусы, коричневые плечи, шляпы-конусы. Красные, черные, белые завитки на резном носу лодки. Как видно, она выдолблена из целого ствола. На ней высокий алый парус.
Лодка движется. И это самое удивительное! Штиль — сообщает бюллетень. На воде ни малейшей ряби. Все же алый парус улавливает какие-то токи воздуха. Недаром он такой большой. Но вот еще загадка: каким же образом маленькая, узкая лодка держит высоченную мачту с парусом?
Бинокль не терпит чудес. Рядом с лодкой, на воде, — толстое бревно. Вспомнилось читанное. «Катту марам» — значит привязанное бревно. Оно служит балансиром.
Моряки на каравеллах Колумба, верно, с завистью провожали взглядом легкие парусники туземцев. Штиль держится неделю, месяц. А катамаран смеется над ним! Замечательное творение безымянных судостроителей!
Вот еще алый парус, ближе к нам. Человек в черной феске машет нам, улыбается, кричит что-то…
Таково утро первой встречи с Индонезией.
Да, первая встреча наяву… Ведь мысленно я много раз переносился сюда.
В юности меня привел сюда поляк Джозеф Конрад — моряк и писатель, ставший одним из лучших стилистов Англии. Я бродил среди зарослей, возле домика Нильсена, влюбленный, как многие мои сверстники, в Фрейю Семи Островов. Я сжимал рукоятку криса — малайского кинжала с волнистым клинком, мечтая отомстить негодяю Химскирку. Я и сейчас вижу его. Помните, «у него была скверная привычка бросать по сторонам косые взгляды, не поворачивая головы, низко посаженной на короткой, круглой шее…» До сих пор при слове «колониалист» мне часто представляется голландец Химскирк, виновник гибели милой Фрейи и ее жениха.
И в студенческие годы я не расстался с Индонезией. Профессор Тан-Богораз требовал от нас энциклопедических знаний. На зачетах он был неумолим.
— Где обитают кубу?
— На Суматре, — отвечаю я.
— Так. А даяки?
Владимир Германович сидит в замысловатой позе, на столе или верхом на стуле. Его ненецкая узорчатая малица брошена на подоконник. Иногда он забывает наши фамилии, все остальное он держит в памяти. Тысячи названий племен, селений, урочищ, легенды, обычаи… Народы дальних стран оживают перед глазами, охотятся, собирают рис, справляют свадьбы, сражаются — так красочны его лекции. Не верится, что Владимир Германович был только на Чукотке, куда сослало его царское правительство. Кажется, он жил и с кубу среди джунглей и с даяками в горах Борнео. Сам бил на лету птиц из духовой трубки отравленной стрелой.
— Что вы знаете о материальной культуре даяков и кубу? Жилища, орудия труда…
Кубу-одно из самых отсталых племен на свете. Это мне известно твердо. А вот жилища… Ах, да, простейшие навесы из пальмовых листьев, на столбах из бамбука или… Еще недавно добывали огонь трением двух палочек. Теперь у них огниво. Выкапывают съедобные коренья, стреляют из лука разную лесную живность. Живут на одном месте полгода, самое большое год.
Даяки выше по культуре. У них деревни, поля. В большом доме, под крышей с острым коньком наподобие рогов буйвола, помещается целый род. Но есть и бродячие даяки. Своего языка ни даяки, ни кубу не имеют. Говорят на языках более культурных соседей.
— Точнее! Каких соседей? Э, Всеволжский… То есть нет — Дружинин! Я же рассказывал…
И сейчас, вспоминая то время, ощущаешь дрожь зачетной сессии. Он, конечно, рассказывал, но что? Множество народов, языков, удивительные контрасты — кочевое племя кубу, а рядом с ним сунданцы, носители высокой и древней культуры, или яванцы с их богатейшими традициями в музыке, в танце. Несколько алфавитов…
Но ведь надо отвечать точнее, подробнее… Кажется, пол аудитории опускается под тобой, трещит. Неизбежный провал! А Владимир Германович спрашивает еще о чем-то. Теперь уже все равно…