Потекян наконец оторвался от своего отчета и теперь, разминаясь, прохаживался по блиндажу там, где это было возможно.
Я вернулся на свое место. Нина Сергеевна, сняв шинель, снова уселась к столу. Оля устроилась у обломка зеркала и переплетала косы. Несмотря на всю сложность ухода за головой в условиях жизни в землянке, с косами она не расставалась. Покончив со сводкой, Голубовский шелестел забранным у меня номером «Красной звезды». В хозяйственном углу негромко позвякивал посудой Сиволобов.
— Второй Украинский уже в Румынии. Там благодать, весна, — перелистывая страницу газеты, заметил майор.
— А у нас зима, холодрыга, — сказала Оля.
— Хотя до Крымского побережья рукой подать, — добавила Нина Сергеевна.
— Война в Крыму, все в дыму, как ни обидно, ничего не видно, — глупо сострил Лютиков.
— По существу, мы уже в тылу, — сказал Саша.
— Да, в тылу?! Ничего себе, а дает, как на передовой, — покачал головой Лютиков.
— И не поверишь, что где-то теплынь, — неожиданно отозвался Сиволобов.
Прежде я не замечал, чтобы он встревал в офицерские разговоры, но тут, видно, не выдержал.
И вновь наступила томительная тишина. Оттого что где-то уже сияло солнце и шло движение, пусть и опасное, пусть фронтовое, здесь, на берегу неприветливого мелкого залива, в едва согревающихся землянках, делалось особенно муторно, хотя сейчас об этом уже никто не говорил. И вдруг молчание нарушил Саша:
— Братцы, а ведь вы ничего не знаете. Думал не говорить, да уж ладно… У меня сегодня день рождения.
Все, кто был в блиндаже, с удивлением посмотрели на Сашу, словно не верилось в то, что здесь с кем-то может происходить такое домашнее событие.
Нина Сергеевна оторвалась от чертежей:
— Сколько же вам стукнуло лет, Саша?
— Не имеет значения. Много, но это факт.
— Интересно. У человека день рождения, и где, на Сиваше?! Думал ли ты когда-нибудь, Саша, что станешь праздновать свой день в землянке на берегу Гнилого моря? Ах, у нас в Раздане день рождения!..
Остановившись против Саши, маленький Потекян даже закрыл глаза, по всему видно припоминая, что за дни рождения устраивали у него дома.
— Вообще-то, как ни говори, а факт серьезный, — посмотрев в мою сторону, заявил Голубовский и аккуратно сложил газету.
— Отпразднуешь тут, как же! — словно отвечая Потекяну, пробурчал Саша.
— День рождения, — задумчиво проговорила Оля. — А у меня в старый Новый год. Мама всегда печет пирог с яблоками, и елка до того дня стоит.
Только Лютиков, не обращая внимания на проявленный интерес к Нагорнику, продолжал корпеть над своими кальками.
Нина Сергеевна все еще смотрела на Сашу. Скорее всего она думала о том, что он принадлежал к той категории людей, возраст которых трудно определить. Сколько ему могло быть лет, этому добродушному увальню?
— А что?! — задал сам себе вопрос Потекян. — Почему бы нам не отпраздновать твой день рождения, товарищ капитан Саша?.. Прошу внимания! Наблюдайте иллюзион!
Поскрипывая сапожками, которые он носил только в помещении, Потекян направился к своему дальнему столу и вытащил находящийся под ним вещмешок. Еще мгновение, и, вынув из него большую темную бутылку, он поставил ее перед Сашей.
— Прошу! Красное полусухое. Не наше, конечно, вино, но все-таки… Не спрашивай, где достал. Твоя, Саша. Распоряжайся. День рождения у человека, товарищи!
— Слушай, Потекян… Ты в самом деле?.. — Саша как будто даже несколько потерялся. — Я же только… Хотя и у меня есть немножечко…
Он поднялся и, подойдя к висевшей на стене шинели, вынул из кармана наполовину наполненную прозрачной жидкостью аптечную бутылочку, в каких обычно отпускают, микстуру.
— Вот. Ношу на случай окоченения в пути. Не много, но ректификат.
— Жертвую бутылку водки. Берегла для дня наступления! — воскликнула Нина Сергеевна.
— О-о-о! — издал оценивающий звук Голубовский.
Не ожидавший такого горячего отклика, Саша застеснялся.
— Может быть, не стоит, Нина Сергеевна?
Но она решительно запротестовала:
— Никаких разговоров! Необходимо отметить.
— Был бы тут подполковник, он бы вам отметил, — не оборачиваясь, со своего места бросил Лютиков.
— Ничего подобного. Угрюмцев не стал бы протестовать, — заявил Голубовский.
— Не стал бы, — подтвердил сам Саша. — Подполковник — человек.
— Как старший, — объявил поднявшийся Голубовский, — разрешаю передышку по случаю рождения капитана Нагорника и вношу банку щуки в томате. Сиволобов, хлеб у нас есть?