Ольга Ямщикова, командир эскадрильи.
Дружба
Памяти Раи Беляевой...
Моя первая встреча с Раей осталась в памяти навсегда. И вся наша совместная жизнь и дружба были полны тепла и любви, такой материнской, трогательной заботой со стороны Раи ко мне, что и сейчас вспоминаю все это с благодарностью и грустью.
Было мне лет двенадцать, училась я в школе имени Красина в городе Кирове. В один из последних дней учебы перед летними каникулами во время большой перемены мы, как всегда, играли в "сыщики - разбойники". Я была в роли разбойника. Помню, как в большом зале школы меня окружили "сыщики". Они неслись ко мне с двух противоположных коридоров. Был один путь к бегству открытое окно. Я прыгнула - и от боли в ногах потеряла сознание.
Когда я открыла глаза, передо мной стояла девочка с чемоданом.
Я не могла встать и тихо плакала. Успокаивая меня, девочка ловко ощупывала мои ноги.
- Ты счастливая, хорошо отделалась. Разве можно гак прыгать?
- Ты кто? - спросила я.
- Я Рая Беляева, приехала к вам в город поступать в кожевенный техникум. Он будет в вашей школе.
Когда меня спустя некоторое время посадили на школьную подводу, чтобы отвезти домой, я сказала Рае:
- Бери свой чемодан, и поедем к нам, а то мне очень попадет от мамы.
Так произошла наша первая встреча.
Прошло шесть лет. Я уже работала инструктором-летчиком Ленинградского аэроклуба. Шестнадцатый трамвай возил меня от дома до завода "Электросила". Тут неподалеку было поле, где я учила летать молодых рабочих завода. Раннее, утро. Я еду и сплю. Чувствую, кто-то ласково щекочет мне лицо, начинает тормошить. Открываю глаза.
- Рая! Откуда ты?
- Я мастер кожевенного завода, еду с работы. Ты мне нужна. Хочу учиться летать.
Мы побежали с ней на аэродром, и уж никакими силами ее нельзя было оттуда увести. Рая стала учлетом аэроклуба. Все свободное время от работы она проводила у самолета.
- Учи меня скорее всему, что умеешь, - говорила она мне.
До чего же она была ловкая и сильная! Делать умела буквально все. Мыла и скребла машины, таскала бидоны и бочки. Летала как "бог", без устали и всегда, когда только можно. Густые черные косы прятала под комбинезон. Глаза, серые, большущие, всегда сияли радостью. Смеялась прищуриваясь, да так заразительно!
- До чего же хорошо в воздухе! Ура!.. - кричала она, выпрыгивая из самолета.
По дому делать мне ничего не давала. Покупала продукты, готовила, стирала и шила. Когда я задерживалась на работе, помогала оформлять мне летные книжки учлетов. Шесть часов работы на кожевенном заводе, остальные на аэродроме.
- Люблю авиацию. Умру без полетов! - говорила она.
Я инструктор-летчик, мне необходима "важность", хотя за плечами всего восемнадцать лет; я должна быть сдержанной, но в душе разделяла Раины порывистость, горячность, любовь к авиации. Самое главное в моей жизни теперь - это летать! Когда я училась летать на "Аврушке", очень многих учлетов отчисляли. И я думала, что если меня тоже отчислят, то я умру от тоски по полетам.
Прыгали мы с ней с парашютами, делая одинаковую затяжку и одновременно открывая парашюты.
- Ты - мой самый лучший друг, а я твой ангел-хранитель! - кричала она в воздухе.
Человека, любящего свою профессию более, чем она, я не встречала. Утром она "возила" группу учлетов. Летала прекрасно сама и мастерски передавала свое искусство другим. Вечером проводила прыжки. Она была неутомима. Я ни разу не видела ее усталой.
- Рая, - сказала я ей однажды, - я больше не буду брать новую группу учлетов для обучения. Одиннадцатую группу учу летать, а что сама знаю? Сейчас приходят учиться люди почти уже с высшим образованием, из институтов, и мне приходится на пальцах объяснять, почему самолет летает. Недавно меня один спросил: "А вы знаете, товарищ инструктор. как рассчитывается крыло на прочность?"
- Ну и что же ты?
- Я сказала, что в прочности своего самолета не сомневаюсь.
- А я показала бы ему такой пилотаж, что он после этого забыл бы вообще о прочности.
Через несколько дней утром у самолета встречаю Раю.
- Ты зачем здесь? Почему не отдыхаешь? Твоя же группа закончила программу.
- Все, Лелечка, решено уже с начальством. Сегодня ты знакомишь меня со своими учениками. Одну твою группу буду возить я.
- А я?
- А ты будешь возить вторую, а в оставшееся время готовиться в академию.
- Рая, милая, у тебя же и так большая загрузка!
- Никакой загрузки. Я вечером прыгаю, а утром скучаю. А мне надо летать все время, беспрерывно. Неужели ты не понимаешь этого?
И она действительно беспрерывно летала и прыгала. Еще до войны Рая налетала более тысячи часов, имела более ста прыжков с парашютом, подготовила сотни парашютистов и инструкторов парашютного дела. Когда Рая работала в Тушино, под Москвой, она была бессменной участницей авиационных парадов в лучшей женской пилотажной пятерке. Я следила за ее успехами по газетам. Ее письма заражали меня бодростью и желанием еще больше и лучше работать на благо нашей любимой Родины.
"Лелька!.. - писала она мне. - Дадим стране десять тысяч летчиков! Я инструктор-летчик и инструктор-парашютист, и я учу летать. Мои мечты сбылись. И это мне дает такое счастье в жизни!... Пришли мне карточку вашей дочки или лучше дочку пришли погостить".
* * *
Когда началась Великая Отечественная война, Рая добровольно пошла на фронт и была зачислена в истребительный полк.
"Что же ты окопалась в Сибири? Почему не едешь в наш полк? - писала она мне летом 1942 года. - Тут такие идут бои, все твои курсанты воюют, на каждом аэродроме их встречаю. Ты ведь уже кончила академию? Приезжай скорее, летчики так нужны здесь!"
На все мои просьбы отпустить на фронт мне отвечали:
- Специалисты и в тылу нужны. Что же, мы будем отсылать женщин на фронт, а мужчин вызывать сюда? Хватит того, что ваш муж воюет, а у вас дочка маленькая.
- Делайте, что вам приказывают, - говорил начальник. - Я вот тоже сижу здесь, а у меня жена на фронте. Вот так. Идите и работайте.