В конце января наступает период щенки тюленя. На льду появляются «белки» – пушистые, беложёлтые, с круглыми, чёрными, как уголь, глазами.
И, наконец, наступает первое февраля – в этот день, как обычно, начинается бой тюленя, на льду раздаются первые выстрелы…
В поселковом клубе людно, шумно. Собрались тюленебойцы, кормщики, капитаны промысловых моторных судов. Все с нетерпением ожидали пилотов, только что прилетевших с разведки.
Наступил канун выхода на тюлений промысел. Этот день в посёлке Баутино проходит особенно оживлённо и празднично.
Морозы крепким льдом сковали рассеянный по бухте промысловый флот. В течение многих дней трудились тюленебойцы, пешнями окалывая лёд вокруг своих судов и по одному сводили их в караван. Затем пробили во льду прямую дорогу к морю. И вот в замёрзшей бухте в длинный ряд выстроились суда, готовые к отплытию. А люди собрались в клубе послушать воздушных разведчиков о размещении залёжек тюленя и подходах к ним.
Наконец, автомашина доставила пилотов. В лётных костюмах, нарумяненные холодом, они тут же направились на сцену. Слово получил начальник авиаразведки Карамшин.
Протирая запотевшие стёкла пенснэ, Карамшин заговорил живо и увлекательно.
Орлов и Рожков, утопая в табачном дыму, наблюдали за Карамшиным. Он то водил рукой по большой карте Северного Каспия, то резко поворачивал к слушателям обветренное продолговатое лицо с быстрыми, чёрными глазами. Он горячо убеждал тюленебойцев идти в указанные авиационной разведкой места, а не вслепую лезть в лёд, доверяясь своим чувствам. Окончив, Карамшин повторил то же самое на казахском языке.
Бодрые, воодушевлённые тюленебойцы покинули клуб и в ту же ночь вышли в море.
…На другой день пилоты стали указывать путь тюленщикам. Они наблюдали, как флот, растянувшись вдоль кромки, искал «лазейки», чтобы пройти вглубь ледяного поля.
Орлов сделал два резких крена влево. Рожков, поняв сигнал, отвалил от него в другую сторону. Наметив себе несколько судов, он занялся проводкой их по разводинам к залёжке тюленя.
Орлов продолжал полёт. Вдруг он увидел, что группа судов удалялась на запад, не замечая большой залёжки зверя. Орлов быстро снизился и произвёл посадку на льдину. Вскоре сюда подошёл «мотор».
– Что же мимо тюленей проходите? – обратился пилот к капитану. – Вам же говорили, что в районе «Горбочка» залёжка есть.
– А мы хотели пониже спуститься, – оправдывался капитан, – там мы в прошлом году хорошо охотились… Ну, а как к «Горбочку»-то нам под силу будет пробраться? – немножко переждав, спросил он.
– Вполне, – уверил Орлов. – Нужно будет сначала обогнуть вот эту льдину, а затем по разводине близко к залёжке подойдёте.
– Ну, спасибо, – поблагодарил капитан и собрался уходить.
– Нет, ещё не всё. Вот когда в залёжку вас втащу, – говорил Орлов, – тогда и скажете спасибо. А сейчас сообщите остальным, чтобы следили за мной.
И, не медля, Орлов сел в машину.
Самолёт несколько раз подлетал к дымившим «моторам», описывал круги, пролетал над ними и уходил вперёд, вилял по изгибам разводины. Но вот тюленебойцы энергично замахали руками.
Орлов понял, что они уже видят залёжку и полетел дальше…
Зимний промысел тюленя был в разгаре.
Зверобойный флот растянулся вдоль кромки льда. Тюленебойцы, вооружённые ружьями, баграми и другим охотничьим снаряжением, смело покидали свои суда – «тюленки». Порой они уходили по ледовым полям за десяток километров к залёжкам морского зверя. Там прятались за ледяным навалом и наблюдали, когда тюлени появятся из «лазок». Выждав удобный момент, начинали бой… На льду всё гуще чернели туши морского зверя. Колхозники острыми ножами отделяли шкуры со слоем жира от мяса и волоком тянули «обелованных» тюленей к своим судам.
Такие картины наблюдали Орлов и Рожков, возвращаясь, с разведки залёжек тюленя.
Далеко позади остались последние «тюленки». Внизу под крылом потянулась запорошенная снегом ледяная пустыня. Сверкая на солнце, она слепила глаза.
Но вот на льду что-то зачернело. Приближаясь, лётчики увидели человека, идущего с багром и перекинутым через плечо ружьём.
«Тюленебоец, тюленя ищет», – скачала подумали они.
«Нет, что-то не то, – мелькнула затем мысль у Орлова. – Ни лодок нет близко, ни санных упряжек… Надо вернуться».
Самолёты опустились на лёд. К ним подошёл казах-тюленебоец. В лёгкой одежде он походил на хозяина, вышедшего встретить гостей.
– Что здесь делаешь? – спросил Рожков. Казах не мог ответить им по-русски и только усиленно жестикулировал.
– Понятно, заблудился, – сказал Орлов и пригласил его сесть в самолёт.
Под вечер пилоты приземлились на острове, где обосновался один из рыбацких колхозов.
Необычный пассажир оказался жителем этого острова, и, вступив на родную землю, он весь сиял в улыбке на широком бронзовом лице. Обнажая белые зубы, он без конца повторял: «Айда! Айда!» – увлекая лётчиков к посёлку.
Вскоре встретился сам председатель колхоза, высокий, средних лет, с чёрными свисающими усами казах.
– Это наш колхозник Дюсендибаев с 15-ой «тюленки». Ушёл он сегодня рано утром на промысел, увлёкся и заблудился…
На следующий день, Дюсендибаев летел обратно. Подлетая к «тюленке», Орлов заметил полуспущенный на мачте вымпел – сигнал о случившейся беде.
Завидев самолёты, люди выскакивали на лёд, бегали, махали шапками, привлекая внимание лётчиков.
Самолёты ещё катились по гладкому льду, а люди бежали к ним. Расстроенные, они начали было рассказывать о своей беде, но тут увидели тюленебойца – и в растерянности смолкли. Они не сразу поняли, что это он, их товарищ, но вдруг, повеселев, кинулись к нему и повели на «тюленку».
Старый кормщик с редкой, торчащей бородкой был особенно рад спасению тюленебойца.
– Ой, спасибо вам, спасибо! А мы уж думали – погиб он, – без конца повторял кормщик.
Лётчики, рассказав зверобоям о новых залёжках зверя, вылетели продолжать наблюдения за ходом промысла…
– Смотри! Ледокол! – восторженно сказал бортмеханик Ковылин и показал на грузно осевший в воду гигант.
– Ледяной бугор это, – хмуро ответил Орлов…
…Вчера над морем пронёсся штормовой норд-вест. Он разорвал ледяную кольчугу, укрывавшую водную гладь. И запенилось море, понесло ледовые поля… Они сталкивались, разбивались, осколки их кружились в кипящем море. Иные льдины, переворачиваясь на ребро, цеплялись за грунт, на них наседали другие. Всё это громоздилось, с диким грохотом осыпалось, оставляя заострённые вершины ледяных бугров.
Под крылом самолётов-разведчиков проплывали заснеженные ледяные поля. На некоторых из них виднелись вытянутые в длинную линию круглые лунки – там унесённые ветром порядки сетей.
Меж таких ледяных полей образовалась масса озёр самых причудливых форм. Зеленоватые волны там набегали одна на другую, ударяясь о ледяные бугры, как о борта огромных кораблей.
«Ну вот и заново всё начинать, снова залёжки искать», – подумал Орлов и посмотрел налево, где виднелся самолёт Рожкова, а внизу пробегала кромка льда с резкими изломами и крутыми поворотами; справа, теснясь, спускались на юг ледовые поля. Впереди открывались всё те же пейзажи зимнего Каспия.
Вдруг неожиданно взметнулись взбудораженные шумом мотора беркуты. Махая длинными крыльями, они описывали круги над островерхими ледяными буграми.
– Значит, где-то недалеко должна быть тюленья залёжка, – подумал пилот, провожая взглядом огромных птиц.
Вот на одной из льдин показалось круглое отверстие – это лазка, в которую ныряют тюлени. Пилот и механик насторожились, но тюленя не было видно. Ещё южнее удалялся самолёт…
Вдруг на льдине всколыхнулась чёрная масса. Она, меняя форму, медленно разползалась. Теперь было ясно видно тюленей. Одни неуклюжими прыжками направлялись поближе к торосам, другие переваливались в воду.
Тюленей становилось всё больше и больше… Залёжка найдена вновь.
– Вот теперь, Миша, ледокол непременно надо найти, чтобы он флот сюда затащил, – сказал Орлов и перевёл взгляд на горизонт.