Признаться, при этом сообщении лицо мое вытянулось. Конечно, в период наибольших успехов фашистов налеты на столицу Германии могли иметь большое международное значение, они показали бы всему миру, что Красная Армия не только не сломлена, но и имеет силы, чтобы добраться до глубокого тыла третьего рейха. Кроме того, бомбардировка Берлина в такое время явилась бы и сильным психологическим ударом по населению Германии, убежденному хвастливыми заявлениями Геббельса, будто бы советская авиация полностью разгромлена и уже не в состоянии оказывать сколько-нибудь серьезного сопротивления.
Все это было так, и Ставка решила абсолютно правильно. И все же сообщение Жаворонкова удивило меня. Говоря откровенно, нам, ленинградцам, тогда было не до Берлина, и единственной моей реакцией на это известие было сожаление, что в столь трудной для нас обстановке мы надолго лишимся целого бомбардировочного авиаполка. Однако свое сожаление я оставил при себе и спросил только, какой именно полк выделен для налетов на Берлин. Жаворонков назвал 1-й минно-торпедный полк Е. Н. Преображенского.
Хотя полковник Евгений Николаевич Преображенский служил в морской авиации, я хорошо знал его. Это был способный волевой командир, а летчики его отлично воевали. На своих самолетах ДБ-3 балтийцы громили врага на Западной Двине, потом в районах Пскова, Порхова, Гдова и Луги, во время июльских событий помогали нам сдерживать танки и пехоту 41-го моторизованного корпуса немцев юго-восточнее Кингисеппа. И я сказал, что полковник Преображенский и его летчики - достойные кандидатуры.
- Ну, а что именно требуется от нас?
Жаворонков объяснил. Мы быстро выполнили его просьбу, и утром 4 августа 15 ДБ-3 приземлились на аэродроме возле маленького городка Кагул на острове Сарема. Пять самолетов из-за технических неполадок задержались на базовом аэродроме.
Прощаясь с Жаворонковым, я, естественно, от всего сердца пожелал успеха балтийцам. Но где-то в глубине души, признаться, я не очень верил в успех этой операции. Смущали меня не трудности ночного полета, хотя и они были немалые. До Берлина и обратно было около 1800 км, причем 1400 из них предстояло лететь над морем. На маршруте экипажи должны были менять высоту полета - сначала идти на предельно малой высоте, затем, уже над территорией Германии, забираться на свой "потолок". На цель ночники выходят в одиночку, потом собираются в группы и следуют домой. Все это просто только на бумаге да для непосвященных людей. От ночников требуется не только большое летное мастерство, но и огромные выдержка и самообладание. Уже то, что ты находишься в глубоком тылу врага и в любую минуту тебя могут сбить, предполагает у ночников незаурядные волевые и моральные качества. Наличие таких качеств и большого профессионального мастерства у летчиков Преображенского не вызывало сомнения - они демонстрировали их не раз во время боев на дальних подступах к Ленинграду. Смущало меня другое: как они будут прорываться через очень мощную систему ПВО Берлина.
Но первый налет был успешным. В ночь на 5 августа балтийцы провели разведывательный рейд в район Берлина. А в ночь на 8 августа 13 самолетов стартовали курсом на столицу Германии{135}. Полк шел тремя группами: первую вел Е. Н. Преображенский, вторую - А. Я. Ефремов, третью - В. А. Гречишников. Полет проходил без осложнений. Как позже рассказал мне Жаворонков, немцы до такой степени уверовали в недоступность для нашей авиации своей территории, что даже на Балтийском побережье не соблюдали светомаскировки. Был освещен и Берлин. Бомбардировка столицы застала ее ПВО врасплох. Лишь когда наши самолеты отбомбились, в Берлине выключили освещение, и почти одновременно началась беспорядочная стрельба зенитной артиллерии, а в небе заметались прожекторные лучи.
За первым налетом последовали другие. Более месяца летчики Преображенского водили свои ДБ-3 в глубокий тыл Германии, бомбили военно-промышленные объекты не только Берлина, но и других городов - Штеттина, Данцига, Свинемюнде и Кенигсберга. К сожалению, в этих налетах участвовало очень мало самолетов, и мы не могли нанести большого урона противнику. Но, насколько я понимаю, Ставка и не преследовала такую цель. Мы достигли главного - доказали фашистам, что рано они скинули со счетов нашу авиацию, и в столь трудное для нашей Родины время обратили внимание всего мира на то, что пороха в наших пороховницах достаточно и будет еще больше.
Насколько большое значение налетам на Берлин придавало наше правительство, можно судить хотя бы по тому, что вскоре пятерым участникам первого воздушного удара по столице Германии было присвоено звание Героя Советского Союза. Этой награды были удостоены полковник Е. Н. Преображенский, капитаны П. И. Хохлов, В. А. Гречишников, М. Н. Плоткин и А. Я. Ефремов.
В сентябре балтийцы вернулись под Ленинград. Впоследствии преображенцы участвовали в боях под Тихвином и Волховом. К тому времени в полку осталось совсем мало самолетов, но летчики воевали не числом, а умением. Большие мастера своего дела, они летали на задания в любую погоду. Я знал многих подчиненных Преображенского, нередко сам давал им поручения и никогда не сомневался, что они, если только не помешает непогода, выполнят самое трудное задание.
24 октября 1941 г. мой заместитель И. П. Журавлев, руководивший действиями авиации, дислоцировавшейся за рекой Волхов, сообщил, что воздушная разведка обнаружила на дороге Чудово - Будогощь в районе Грузино большую колонну фашистских войск, и спросил, как быть. Я ответил, что, конечно, надо ударить по противнику. Но в это время у нас осталось очень мало бомбардировщиков: мы посылали на задания даже по одному экипажу. Помимо того, почти вся бомбардировочная авиация, в том числе та, что поддерживала войска нашей 4-й армии, отступавшей под натиском противника к Тихвину, была занята в Синявинской наступательной операции, целью которой являлась деблокада Ленинграда. После недолгого раздумья я разрешил Журавлеву привлечь для удара под Грузино часть сил восточной авиагруппы ВВС КБФ.
Журавлев послал на задание два экипажа ДБ-3. Ведущим был капитан Василий Алексеевич Гречишников. Погода была мерзкая - валил мокрый снег, сплошная плотная облачность прижимала самолеты почти к самой земле. И все же Гречишников вышел точно на цель. По дороге от Грузино на Будогощь тянулась огромная вражеская колонна - мотопехота, артиллерия, танки.
Едва ДБ-3 приблизились к цели, как на земле засверкали выстрелы автоматических зенитных установок. Гречишников отбомбился первым. Но на выходе с боевого курса в бензобаки самолета попали вражеские снаряды. Машина мгновенно вспыхнула. Гречишников мог бы протянуть еще несколько километров и посадить самолет где-нибудь возле леса. Правда, был риск, что ДБ-3 взорвется в воздухе. Однако Василий Алексеевич поступил иначе. Экипаж второго ДБ-3 вдруг увидел, как ведущий подвернул самолет в сторону колонны и резко повел его вниз. Через несколько секунд в гуще вражеских войск раздался сильный взрыв и взметнулось пламя. Так погибли капитан Гречишников и члены его экипажастарший лейтенант Александр Власов, лейтенант Матвей Семенков и краснофлотец Николай Бураков. Но Родина не забыла героев. В мае 1968 г. в поселке Грузино в честь летчиков-балтийцев был сооружен обелиск.
С каждым днем обстановка на юго-западе и юге от Ленинграда осложнялась. 10 августа после полуторачасовой артиллерийской и авиационной подготовки началось наступление гитлеровцев на Лугу и Новгород. Войска Лужского сектора, опираясь на подготовленные рубежи, отразили все атаки частей 56-го моторизованного корпуса и заставили немцев приостановить здесь наступление. Тогда противник усилил давление в Восточном секторе{136}. На новгородском направлении стал действовать весь 8-й авиакорпус ближнего боя генерала Рихтгофена. Двое суток 48-я армия сдерживала натиск врага, но сил у нее оказалось недостаточно, и она стала отходить по железной дороге к станции Батецкой и по шоссе к Новгороду.
11 августа на Карельском перешейке двинулась в наступление вся Юго-Восточная армия финнов. Усилился нажим врага на свирско-петрозаводском направлении. На Ленинград шло мощное одновременное наступление со всех сторон. Начались самые трудные дни в жизни защитников Ленинграда. Не затихая ни на сутки, ожесточенные бои на южных и юго-западных подступах к городу длились почти до конца сентября - до окончательной стабилизации линии фронта.