Если самолет, который имитировал KAL, летел тем же курсом, что и настоящий KAL, вполне резонно предположить, что KAL 007 летел каким-то другим курсом. На траверзе NABIE он контактировал со своим имитатором. В любом случае, он обменивался сообщениями по-корейски с самолетом, возможно военным, который находился заметно дальше к северу. Тот факт, что KAL 007 сообщил о сильном ветре вдоль северного курса, как это описано в официальной истории, не является доказательством того, что он в самом деле на этом курсе находился. Нет также доказательств, подтверждающих, что он там был.
Как я говорил ранее, отчеты о позиции KAL 007, хотя и вводящие в заблуждение относительно географического положения самолета, с точки зрения времени и расстояния должны очень близко соответствовать тем, которые содержались в плане полета. Если они не совпадали, после гибели самолет не смог бы вовремя выйти на официально назначенный курс у Ниигаты. Начиная с пролета над контрольной точкой BETHEL, когда самолет находился над сушей и под наблюдением радара, контрольные точки, о которых он сообщал, были просто точками с определенными координатами в океане. Гражданские авиадиспетчеры не могли проверить доклады самолета о проходе этих точек. Тем не менее, NIIGATA имела свои отличия.
Капитан Чун легко мог выяснить, где он находился. Держа курс на NIIGATA, что он и сделал на самом деле и о чем мы знаем по положению обломков и радиообмену, он, без сомнения, надеялся вновь выйти на официально назначенный курс, не допустив, чтобы кто-нибудь понял или, может быть, точнее сказать, был способен доказать, что он когда-либо сворачивал с курса. Но контрольная точка NIIGATA, как и BETHEL, находилась на суше и была оснащена радаром. Прибытие самолета в эту точку было бы просто записано на пленку. В соответствии с полетным планом KAL 007 должен был прибыть туда в 19.30 GMT. Если бы KAL 007 не погиб, так, возможно, и произошло бы.
Основываясь на обязательном времени прибытия, если мы отложим назад от Ниигаты расстояние в 485 морских миль, соответствующее маршруту KAL 007 между NOKKA и NIIGATA, мы с удивлением увидим, что если бы экипаж KAL 007 оказался прав в своих оценках, самолет мог бы прибыть в точку, где, как говорит американская версия, истребитель 805 выпустил свои ракеты в 18.26.20. Если капитан Чун хотел пройти контрольную точку NIIGATA в 19.30, а я предполагаю, что он действительно этого хотел, тогда во время прохода контрольной точки NOKKA в 18.26 он мог бы оказаться над проливом Лаперуза, над международными водами между Японией и Сахалином. Он не оказался бы над Сахалином, где его мог бы сбить советский перехватчик. Еще раньше я добыл ясные доказательства того, что перехват 805-го, как и другие события, зафиксированные на пленке Киркпатрик, произошел во время второго часа, в 19.26 GMT, а не в 18.26. Я понял также, что факты, говорящие о полете KAL 007 к югу по направлению к Ниигате, доказывали еще раз, что целью истребителя 805 был не корейский авиалайнер, а другой самолет. Или KAL 007 не пролетал над Сахалином или же он прошел над островом за 9 минут до любого другого самолета, что, мягко говоря, невероятно. Если бы он сделал это, то был бы сбит прямо на месте.
Те же самые умозаключения применимы к Камчатке и указывают на то, что KAL 007 должен был покинуть Камчатку за 9 минут до того, как об этом было объявлено прежде, то есть в 16.59 GMT, а не в 17.08 GMT. И в этом случае или KAL 007 пересек Камчатку за 9 минут до других самолетов, или он не пересекал Камчатку вообще.
Передача KAL 007 в 18.27 GMT обычно считается его последней и являющейся сигналом бедствия. В главе 7 я показал, что она не была ни тем ни другим. Передача началась как обычный доклад о местоположении, а именно о том, что KAL 007 прошел контрольную точку NOKKA в 18.26, что и предусматривалось по плану. После первоначального вызова Токио и после получения разрешения Токио продолжать сообщение, — все это было обычной процедурой и ничего подобного не было бы сделано в аварийной ситуации — сообщения авиалайнера стали почти неразборчивы. Это произошло потому, что передача оказалась непреднамеренной и отражала звуки в кабине самолета.
В тот самый момент, когда пилот собирался доложить о своей позиции по громкоговорителю, установленному в кабине KAL 007, послышалось сообщение о тревоге на той частоте, на которую было, по всей очевидности, настроено радио авиалайнера. Корейский пилот, застигнутый этой неожиданностью, не понял, что было сказано, потому что он говорил в это время с Токио, и, скорее всего, попросил своего собеседника повторить сообщение, но забыл сменить частоту. Вот почему слова, записанные включенным микрофоном, оказались на пленке Нарита: «Повторите условия…» и «Кровавая баня… очень плохо».