Тем не менее в аварийных ситуациях следуют другому протоколу. Нет времени вызывать, ждать ответа и повторять те же самые слова снова и снова, до тех пор пока не будет установлена связь. В аварийной ситуации пилот может передать сообщение непосредственно, предварив его словом «pan» (от французского «panne», или «авария») или «Mayday» (от французского m ‘aider, или «помогите мне») — в зависимости от степени срочности. Эти слова повторяются три раза. Они предупреждают любого, что вызывающий передает срочное сообщение. Более важно то, что оно выполняет роль сигнала другим самолетам и радиостанциям, использующим эту частоту, чтобы те прекратили передачу и освободили канал.
Нет сомнения, что «последняя передача» KAL 007 была обычным сообщением. Обычный формат передачи исключает возможность того, что это был сигнал бедствия. Это чрезвычайно важно. Передача состоялась в 03.27.00 по токийскому времени. Но, как нам сказали, KAL 007 был поражен ракетой в 03.26.21. Одной секундой раньше пилот советского перехватчика 805, который, как предполагают, сбил самолет, заявил, что он выпустил ракету, одной секундой позднее он сказал, что цель была поражена. Как же мог корейский авиалайнер хладнокровно передать в Токио рутинное сообщение через тридцать девять секунд после того, как он был уничтожен? Но он послал именно обычное сообщение, или, скорее, начал его передавать — даже если это сообщение, по любой причине, было затем прервано.
У KAL 007 был повод для того, чтобы послать обычное сообщение в 03.27. Самолет ранее указал время своего прибытия в контрольный пункт NOKKA над северной частью Тихого океана в 03.26. Если даже, как мы знаем, он на самом деле там не находился, есть все причины ожидать, что, как это делалось на всем пути от Аляски, он должен был послать сообщение о том, что контрольная точка пройдена.
Но каким образом он смог послать обычное сообщение через тридцать девять секунд после того, как был объявлен уничтоженным? На этот вопрос у нас уже есть ответ. KAL 007 не был целью, которую советский перехватчик 805, по его словам, уничтожил одной или двумя ракетами в 03.26.21. Он не мог быть этой целью, потому что разбился не поблизости, а в четырехстах милях к югу. Действительный вопрос заключается в том, почему после краткого ожидания и приглашения Токио продолжить передачу сообщения корейского авиалайнера быстро стали «слабыми и неразборчивыми».
Международная организация гражданской авиации (ИКАО), отделение ООН по вопросам гражданской авиации, которое предприняло расследование катастрофы, интерпретировало эту часть сообщения как «быстрая декомпрессия… опускаюсь до одной тысячи». Эта интерпретация подтверждает заявление США, что самолет находился в воздухе вплоть до 03.38. Японский эксперт интерпретировал его как «все двигатели… быстрая декомпрессия… один ноль один ноль дельта». Ларри Портер, независимый американский авиационный эксперт, имел возможность изучить пленку с записью этого сообщения. Джон Кеппел предоставил ему копию пленки из аэропорта Нарита и попросил его проанализировать сообщение для расследования KAL 007, предпринятого Фондом за конституционное правительство. Портер — бывший военный диспетчер, который проработал в FAA ряд лет. У него есть своя собственная хорошо оборудованная электронная исследовательская лаборатория. Он не нашел никаких следов ни японской расшифровки «быстрая декомпрессия… опускаюсь до одной тысячи», ни расшифровки ИКАО «все двигатели… быстрая декомпрессия… один ноль один ноль дельта». А услышал он следующее:
КЕ 007: THAT WAS KOREAN AIR ZERO ZERO SEVEN… [Это был KAL 007] REPEAT CONDITIONS [Повторите условия] GONNA BE A BLOODBATH… REAL BAD [Будет кровавая баня… очень плохо]
Позднее Портер сказал Кеппелу, что «будет» могло быть сказано в сослагательном наклонении — «должна была быть». Спустя несколько лет лабораторией электрической компании «Иватсу» в Токио был сделан более тщательный анализ сообщения. Стало ясно, что, хотя сообщение определенно было передано с борта KAL 007, оно не было сделано вторым пилотом лайнера, который вел передачу. Часть сообщения, записанная в Нарита, поступила с другого самолета на частоте, на которую в тот момент был настроен один из приемников корейского самолета. Слова с другого самолета, которые были слышны в пилотской кабине KAL 007 благодаря громкоговорителю, были восприняты микрофоном второго пилота вместе с его собственными словами и переданы в Нарита на отведенной для корейского лайнера частоте. Удивленный серьезностью того, что он услышал во время передачи в Токио, второй пилот забыл в задумчивости снять палец с кнопки микрофона. Когда я реконструировал сообщение, последовательность оказалась следующей: