Две ракеты - и шар замедлялся, убирал с лицевой стороны "ушки" и высовывал отвратительные длинные щупальца, насаженные по краю круглого отверстия, внутри которого что-то шевелилось - видимо, сердце. Тогда Люда вскидывала автомат и долбила очередями в то самое сердце. В венах клокотал драйв, этот драйв выступал и занозой в заднице - хоть Люде и непросто было переносить все эти пострелушки, ведь при всех отточенных до автоматизма навыках и выносливости, ей было уже за шестой десяток. Нева продолжала носиться; уже предугадывала, где сейчас будет ком, так как он предугадывал её телодвижения. Людмиле эта неразбериха напомнила отдалённо битвы с боссами из Duke Nukem Forever. Впрочем, процедура с ракетами и стрельбой в нечто шевелящееся под "ушками" дала должный эффект - на пятый раз шар взорвался брызгами зелёной крови, от дождя которых Люда успела скрыться (чёрт знает, что это за субстанция).
Выяснилось, что Барракуда выкарабкался и даже немного ей помогал, просто в горячке месилова Люда этого не заметила. Спасся "должник" благодаря Ершову, прыгнувшему прямиком в "жарку" - бывший наймит пожертвовал собой ради Общей Цели, ведь перекати-заяц, как окрестила эту новую разновидность мутанта Людмила, отправился в аномалию вслед за Вячеславом.
Ну, огонь им обоим пухом.
* * *
...Ага, у неё на глазах человек погиб, а Люда спокойно так: "огонь ему пухом". Как же так, живой наймит сгорел, тот Ёрш, с которым она недавно перекидывалась фразочками и у кого одалживала флягу с самогоном, а ей по барабану? Неужели тот иммунитет к созерцанию смерти, что появился у неё за годы службы, делает разум её неспособным чувствовать? Возможно, если что-то из ряда вон встречается нам на каждом шагу, оно становится обыденным. Кислая явь. Сложив обратно вещи в собственный рюкзак, Люда подобрала с земли целёхонькую медную фляжку покойника и решила, что этот предмет будет ей напоминанием о Зоне. Ну и, конечно, живой внук, если его получится выручить. Вероятно, большая часть напитка испарилась, но того, что плещется на дне, будет достаточно для вывода радионуклидов и для того, чтобы набухаться и забыть о своей совести, чёрствой, но внимательной.
3
Он летел среди розовых облаков; у него выросли белоснежные крылья, а внизу простирались сады Парадайза. А каким заманчивым оказалось беспамятство! Не поддаваться... Авраам очень боялся затмения, и не мог даже предполагать, что там дальше, за божественным сводом сахарно-ватных с малиновым оттенком туч. Он сообразил - а ведь я только пешка в чьих-то руках! Но я не приму беспамятство, поскольку, несмотря на радужную обёртку, внутри оно скрывает только пустоту...
Каждая пешка имеет шанс превратиться в ферзя.
Пассаж десять. Страньше и
1
Ему никогда не было так страшно. Само осознание безвыходности, того, что Зона наконец поймала его противными щупальцами, настигало с пугающей скоростью. В горле пересохло, пальцы похолодели. Мгновение, другое... Ещё нет. Искренний ужас от того, что он уже поставил ногу. Назад он не попадёт.
Ярый продолжил шаг и ощутил, как его полностью затянуло в аномалию. Несколько движений растянулись в вечность, небо над головой потемнело, облака прошли от горизонта до горизонта, мелькнула чёрная точка в зените, какие-то силуэты, вспыхнула и сразу погасла "жарка"...
Внезапно в лицо ударил свежий вечерний воздух. Ярый потряс головой, аномалия осталась позади. Сталкер огляделся.
Солнце садилось, лишь немного света ещё озаряло небосвод. В четырёх метрах - новая "жарка", на траве - изувеченные останки, будто бы только что вырытые из могил, а прямо на Ярого с неподдельным интересом вытаращился Кисель. Его комбез насквозь пропитан кровью, в руках напиток сжимал дробовик Ярого, который тот оставил, у ног валялся брошенный АК-154 и рядом несколько опустошённых магазинов.
- Что это было? - выпалил Ярый.
- Писец горелый, - ответил Кисель. - "Часы".
"Часы" - аномалия, замедляющая время или, как её называют сталкеры, "тик-так". Для попавшего в неё время мелькает, как в быстрой перемотке видеозаписи, а вот на самом деле проходит несколько часов.
Выяснилось, что пока Ярый погружался в лупер , "свободовцы" так и не появились. Зато пришли бандиты, с которыми Кисель разделался при помощи ручного пулемёта, а когда кончились патроны, прибежали зомби, семь штук. От них сталкер отбивался на пределе сил час кряду, пока, наконец, не перебил всех в результате длительного месилова. Потом ещё появились псевдособаки, от которых Кисель успел спрятаться на дереве. Сталкер таки был ранен в правый бок, но, к счастью, лишь по касательной.
- Прости, Киселёк, - извинился Ярый. - Не учуял аномалию. Идти сможешь?
Спустя сорок минут отдыха и банку энергетика, выпитую Киселём, выдвинулись.
2
А лесочек-то действительно тихий.
Ах, как тихо! Место запретное во всех смыслах, потому и тихое - только тишь да деревья вокруг. Поначалу кажется, что тишина напряжённая, потом перестаёт, свыкаешься. Аномалии попадались реже и реже, потом их не стало. Обычный сонный, забытый лес. Ни одного больше мута не встретилось. Барракуда и Люда всё же не забывали об осторожности.
Здесь можно было не бояться даже братьев по биовиду - никто из гопов или сталкеров в Чащу эту самостоятельно не доберётся. Лишь два входа сюда - через "телепорт" и с Севера, через Могильник. Люде не давал покою лишь один вопрос - как о Супермонстре узнало "долговское" руководство, коли попасть сюда могут лишь Избранные?
- Нева, проверь ту корягу, - попросил Барракуда.
"Фээсбэшница" проверила. Устроили привал, развели костёр, взялись за еду. В лесу этом всегда мрачновато, и отличить утро от вечера сможет разве что здешний егерь.
- Чур, ты первая дежуришь, - нашёлся "должник".
- Дежурю?
- Да. То есть держишь ухо востро и смотришь, чтобы пока я дрыхну, никто лагерь не атаковал, если что - сразу бей тревогу, но не баклуши. В час ночи меня будишь, сама ложишься.
- Гуд, поняла. Слышь, Барракуда, у меня друг один был, сталкер бывший. Три года назад пропал, наверное, в Зону опять попёрся, дурак. Ещё Walter всегда с собой таскал... Дак вот, он мне судачил, что есть в Зоне Поглотители. Некие образования, может быть, дома, может, города целые, что по Чёрной Были блуждают. И тех, кто ступит на ту землю, слизывает будто, испаряются они. Через миражи эти способен ходить только сталкер Шухов. Правда, что ли?
- Бред полный, - ответил "должник". - Действительно, похожие явления наблюдались, но последний раз года два тому назад. И выйти из миража может не только Шухов, добрая треть возвращается. Главное внутри ничего не касаться, и пройдёшь благополучно.
- Старая байка на новый лад, - хмыкнула Нева.
- Вот, послушай, чего я расскажу. Существо есть такое, излом. Знаешь, в тряпьё одет, сталкеров подманивает, раненым бродягой притворяясь, - говорить умеет, да ещё и думать. Подходит путник к нему поближе, и головы своей лишается. Клешня у излома острая, он её прячет в одежде, типа левая рука. А потом использует так быстро, что и сообразить не успеешь, что на том свете.
- Ну-ну, читала в "Энциклопедии Зоны".
- Так вот, был один "свободовец", Побратим Излома. Излом его группу уничтожил, когда те, олухи, на его уловку попались. А его не убил, только лишил левой руки и поцеловал. Когда отряд этот нашли, сначала подумали, что тело парня псевдособаки утащили. Но потом Побратим этот стал являться некоторым сталкерам перед самой смертью, и крестить своей клешнёй, выросшей на месте левой руки. Это примета хорошая, значит, загробная жизнь будет спокойной и гармоничной.
- И в чём смысл легенды?
- На твоё усмотрение, Нева. Не бери в голову.
- Давай-ка лучше анекдот трави сталкерский.
- Блин, вспомнить бы, - завис Барракуда, выскрёбывая ложкой остатки пищи из консервной банки. - Ага! Устроили как-то, значит, сталкеры пьянку, чтобы посмотреть, кто водки больше выпьет и кто рожу скорчит пострашнее. Больше всех водки выпил сталкер Петров, который начал пить водку первым, да и выпил её всю. А рожу самую страшную скорчил сталкер Семецкий, когда ему сказали, что он опоздал и водки больше нет.