Торопясь, младшие авиаспециалисты дружно растаскивали доски вдоль посадочной полосы, обливали их бензином из шланга бензозаправщика. А когда машина трогалась - поджигали. Рядом с посадочным "Т" появилось три костра из дров.
...С рассветом на аэродроме Красный Лиман выстроился личный состав 5-го истребительного и 39-го бомбардировочного авиаполков. Предстояло похоронить с воинскими почестями летчика-истребителя младшего лейтенанта Александра Соколова, погибшего накануне при бомбежке аэродрома, и Василия Макаренко, стрелка-радиста нашего полка.
Линия фронта проходила всего в нескольких километрах от аэродрома. Нередко содрогалась земля от разрывов снарядов и бомб. Шли ожесточенные бои за освобождение советского Донбасса. А в эти минуты боевые друзья в скорбном молчании, обнажив головы, подходили к могиле двух авиаторов. Наступила минута прощания. Затем последовал первый оружейный залп... И вдруг внезапная команда:
- Воздух!
- Истребители - по самолетам!
Летчики бросились к машинам, и через несколько минут дежурное звено уже было в воздухе.
Передаю приказание своим экипажам:
- Стрелкам-радистам занять места у пулеметов и быть готовыми к отражению налета самолетов противника.
Над аэродромом Красный Лиман с двух направлений появились группы бомбардировщиков Хе-111 и пикировщиков Ю-87 под прикрытием истребителей Ме-109. Авиация противника пыталась нанести массированный удар по скученному расположению бомбардировщиков Пе-2 и стоянкам истребителей.
Вслед за дежурным звеном взлетели три группы истребителей Ла-5 во главе с командиром полка. При наборе высоты подполковник Зайцев дал четкие указания ведущим групп об их действиях при атаке врага. Не теряя времени, комэск капитан И. Лавейкин и восемь его летчиков вместе с дежурным звеном дружным огнем отсекли "Мессершмитты-109" от двухмоторных бомбардировщиков "Хейнкель-111", а затем и одномоторных "Юнкерсов-87". В это же время командир полка Зайцев со своей группой атаковал уже перешедшие в крутое пике самолеты Ю-87. Командир другой эскадрильи капитан Дмитриев и его ведомые тем временем атаковали вторую группу бомбардировщиков Хе-111, стремясь сбить их с боевого курса и не дать возможности сбросить бомбы. Аэродром Красный Лиман ощетинился: зенитная артиллерия, пулеметно-пушечный огонь с земли помогал истребителям быстрее справиться с противником. И все же несколько прямых попаданий бомб вывели из строя три наших самолета.
Воздушный бой происходил на разных высотах. Разрывы бомб, гул и рев десятков моторов, непрерывные очереди скорострельных пушек и пулеметов с трудом позволили расслышать на КП полка команды, подаваемые Зайцевым в воздухе.
Пока капитан И. Лавейкин со своей группой преграждал путь "мессерам", завязав с ними "карусель", подполковник Зайцев на пикировании сбил ведущего группы Ю-87. Не выходя из крутого угла, он врезался в землю. Второго "юнкерса" пушечным огнем сразил летчик Н. Цымбал. Мы, находящиеся на аэродроме, отчетливо видели, как шестерка истребителей Ла-5, возглавляемая подполковником Зайцевым, врезалась в боевой порядок фашистских бомбардировщиков Ю-87 и сбила Двух из них. Так же отважно действовали и другие ведущие групп истребителей. Летчик Дмитриев, а затем и Сытов, сбили по одному "Хейнкелю-111". А истребители Шардаков, Кильдюшев, Глинкин, Мастерков. Попков, Анцырев и Лавренко вели упорный бой с "Мессершмиттами-109", не давая им возможности прикрыть свои бомбардировщики.
Удачно действовали Ла-5 парами. Почти в упор Н. Анцырев расстрелял Ме-109, пытавшийся сбить ведущего пары И. Лавренко. И все же вражеским истребителям удалось соединиться со своими бомбардировщиками. Они, словно шмели, облепили самолеты группы Лавейкина и Дмитриева. Развернув свою группу, командир полка Зайцев бросился на помощь комэскам. Шестерка Ла-5 ворвалась в "карусель", закрученную Лавейкиным, рассеяла наседавших "мессеров", а затем бросилась в атаку на бомбардировщиков Хе-111. Их строй дрогнул. И, бросая бомбы вне цели, самолеты со снижением уходили к линии фронта.
Ожесточенный воздушный бой над аэродромом Красный Лиман продолжался в это тревожное утро более двадцати минут. Наши гвардейцы летчики-истребители храбро и мужественно сражались против шестнадцати Хе-111, двадцати семи Ю-87 и двадцати двух Ме-109. Земля помогала своим самолетам, находящимся в воздухе. В момент пикирования "Юнкерсов-87" бойцы батальона аэродромного обслуживания под ливнем бомб и пуль продолжали вести огонь из счетверенных зенитно-пулеметных установок и сумели сбить одного "юнкерса".
В наступивших сумерках долго еще был виден дым от догоравших на донбасской земле фашистских самолетов. К концу подходили самые памятные для меня сутки минувшей войны.
Песня, рожденная в боях
Ревущий автомобиль захлестывается грязью. Еще по-зимнему обжигает прорывающийся сквозь брезентовые боковины ветер, однако, запахи, принесенные им, уже напоены признаками весны...
Штаб Юго-Западного фронта собирает совещание. Из командиров обычных полков мне предстоит быть там, кажется, в одиночестве. Додумываться до причин этого бесполезно. Лучше поразмыслить над захваченными с собой бумагами. Но трясет отчаянно, кидает из стороны в сторону- едва успеваешь увертываться от штанг, поддерживающих брезентовый верх кузова. Нелегко разобраться и в прыгающих строчках.
Но строки акта сдачи мне этого полка предшественником не столько узнаю, сколько помню. Еще раз обращаю внимание на сводку боеготовности полка на сегодняшнее утро. До чего же схожи в них цифры! Формалист, пожалуй, скажет, что наш полк вернулся к тому, с чего начал. Да, борьба за Донбасс потребовала многого. Март оказался печальным. Достигший было полного комплекта и по количеству самолетов и по личному составу 39-й полк потерял 10 самолетов и 23. человека из летного состава. Из строя выбыла чуть ли не целая эскадрилья. За каждый успех в этой ожесточенной борьбе мы платили дорогой ценой. 19 марта, например, семерка "Петляковых" под прикрытием пяти гвардейских истребителей из зайцевского полка прорвалась к Терновой. Нашим бомбовым ударом уничтожено до роты гитлеровцев, 14 автомашин и 3 танка противника. Но в этой схватке сгорели и два экипажа нашего полка. Не стало еще шестерых товарищей.
Уже нет среди нас командира эскадрильи коммуниста майора Канаева. На всю жизнь запомнился мне этот офицер: скромный, молчаливый, внешне даже несколько замкнутый. Но подчиненные понимали своего командира, любили его. С ним они вели боевую работу мужественно и с подлинным мастерством. Вспоминаю несколько боевых вылетов.
Разведка установила район крупного сосредоточения мотопехоты гитлеровцев. Необходимо было накрыть бомбами готовящегося к наступлению врага. Счет на минуты, иначе удар обрушится на боевые порядки трех дивизий наших войск, с трудом удерживающих оборонительные рубежи. Через пять минут командиры экипажей разбегаются по своим машинам, через четверть часа сомкнутый строй девятки Канаева навис над вражеским резервом. По его команде самолеты расходятся на дистанции, обеспечивающие им самостоятельность действий. Еще минута, и каждый из командиров кораблей, выбрав цель, сваливает свою машину в пологое пикирование. Девять дымных всплесков обозначают прямые попадания в центрах вражеского сосредоточения. Через несколько минут на трехсотметровой высоте эскадрилья смыкает свой строй, и бомбовый залп второй серии ложится по колонне танков и бронетранспортеров гитлеровцев. Разворот со снижением-и сплошной шквал огня из всего бортового оружия рассеивает фашистских пехотинцев.
Резерв, изготовленный для удара по нашей обороне, разбит. Всего двадцать шесть минут потребовалось на это эскадрилье майора Канаева...
Развернувшись над Чугуевом, полковая колонна без истребительного прикрытия вошла в зону цели. В два захода сбросили бомбовые кассеты. Заполыхали фашистские танки. Но не успели мы пережить заслуженного удовлетворения, как шквальный огонь тщательно скрытых пулеметов охватил всю нашу колонну. Сверху насела восьмерка "Фокке-Вульфов-190". Разом вспыхнули три "Петлякова". Резким разворотом влево я вывожу полковую колонну из-под двухслойного перекрестного огня. Машина Канаева принимает на себя разящий удар вражеских истребителей. Самолет комэска загорелся. Но сквозь дым и пламя все еще настойчиво прорывается ниточка трассы, посылаемая твердой рукой воспитанника Канаева стрелка-радиста Н. Коряко. Задымил атакующий истребитель, но в этот момент самолет Канаева врезался в землю. Через два дня неожиданно для нас Н. Коряко вернулся в полк. Он был выброшен из пылающего самолета в крону ветлы. Придя в себя, захоронил командира со штурманом и возвратился в полк...