- Ай да девчата! Вот так порадовали нас! - восклицали летчики.
Крышки ящиков были вскрыты, и содержимое предстало перед летным составом.
- Мыло! Табачок! Рукавицы! - слышались радостные голоса.- А вот кисет, а в нем записка. Ну-ка, прочитаем...
"Дорогой советский воин! Я сама шила этот кисет и вышивку сделала на нем. Буду очень рада, если он тебе понравится. Катя."
- Ну, товарищи, теперь решайте, кому вручить эти подарки,- сказал замполит.- Надо выполнить просьбу девушек.
- Товарищ подполковник, разрешите? - раздался голос Героя Советского Союза Михаила Мизинова.
- Пожалуйста, слушаем вас.
- Я считаю, подарки надо вручить экипажам старшего лейтенанта Маликова. Три самолета его звена только что вернулись с боевого задания. Они выполнили задачу отлично. Несмотря на ураганный заградительный огонь противника, ведущий так сумел построить противозенитный маневр самолетов, что избежал потерь, и машины вернулись на аэродром.
Все единодушно поддержали предложение Михаила Мизинова.
Замполит, пригласив Маликова к столу, попросил сказать несколько слов.
- Товарищи, фронтовые друзья! - начал он.- Большое спасибо за высокую оценку, которую вы дали экипажам моего звена. Мы обязательно сегодня же напишем на завод и заверим девчат, работающих по-фронтовому у станков, что авиаторы полка оправдают их надежды.
В ту ночь Илья Маликов долго не мог уснуть. В жизни каждого человека бывают минуты, когда, оставшись наедине со своими думами, он как бы заглядывает себе в душу, ищет точного ответа на вопросы, которые то и дело ставит перед ним нежданно-негаданно сама жизнь. Такие минуты не проходят без следа, они оставляют на сердце свои зарубки, шлифуют характер человека.
Два момента потрясли в тот день Маликова - трогательный привет из глубокого тыла, эти милые подарки и сердечные письма незнакомых девушек и единодушное, такое щедрое решение товарищей отдать эти подарки экипажам его звена.
На память приходили строчки из песни, которую любили напевать пилоты в часы затишья:
На посылке адрес странный,
В нем написано одно:
Или Мише, или Грише,
Или Ване,- все равно!
А вот оказалось, что не все равно! С такой любовью связанные шерстяные перчатки достались ему и его товарищам.
- Только что я особенного сделал? - спрашивал сам себя Илья.
Мизинов говорил об отлично выполненном боевом задании, о противозенитном маневре - так ведь это же обычное дело. Разве сам Мизинов воюет хуже? А то, что вернулись с задания без потерь, так это просто повезло - бой был горячий, могли и не вернуться.
Все было верно в рассуждениях Маликова, об одном он только не догадывался: летчики, служившие с ним рядом, не раз ходившие с ним на боевые задания, давно уже заметили и оценили душевную красоту коммуниста Маликова. И полюбили его.
Огромная отвага, беспредельная храбрость и самопожертвование, которые Илья Маликов проявлял в бою, сочетались в нем с чувством товарищества, преданностью друзьям. В самую опасную минуту боя он не забывал о чувстве локтя, заботился о том, кто был рядом, и, не страшась риска, шел на выручку. Чуткий и требовательный командир, отлично владевший своим искусством, летчик, Илья Маликов вел себя скромно и просто, как равный среди равных, делился опытом и знаниями и сам бывал рад случаю поучиться у другого.
Окружающие давно уже увидели и оценили достоинства Маликова, они заметили и то, что он не красуется, не старается выставлять напоказ себя и свои поступки. Война, конечно, наложила свой отпечаток на его характер, как и на каждого человека его поколения. Мы рано стали взрослыми, не по годам серьезными, быстро седели виски. Мы становились все более закаленными, все более мудрыми после каждого боя, после каждой победы в бою.
* * *
В феврале 1945 года советские войска вышли к реке Одер и создали плацдармы на западном берегу. Гитлеровцы же еще удерживали несколько плацдармов на восточном берегу. Важнейшим из них был Кюстринский, сильно укрепленный узел сопротивления, прикрывающий ближние подступы к Берлину. Враг справедливо считал город-крепость Кюстрин воротами к Берлину.
Одер - одна из самых больших рек Германии. Она протекает через всю страну с юга на север. После принятия двух притоков - Барты и Нетце Одер становится полноводной естественной преградой.
С востока Одер прикрывает пути к Берлину. Поэтому противник придавал укреплениям на Одере большое значение, у слияния Одера с Вартой он создал мощный укрепленный район. Здесь через водные преграды было построено семь мостов, где скрещивались крупнейшие железнодорожные и автомобильные магистрали.
Гитлер отдал приказ войскам оборонять Кюстрин любой ценой. Гарнизон крепости состоял из нескольких дивизий и большого количества частей усиления.
Для советского командования Кюстрин также имел не менее важное значение: без овладения этой твердыней войска не в состоянии будут расширить свои плацдармы за Одером, а на имеющихся невозможно будет развернуть достаточные силы для наступления на Берлин.
И вот соединения 5-й ударной армии начали штурм Кюстрина. Противник, превративший в опорные пункты буквально каждый квартал и дом, оказывал ожесточенное сопротивление. На поддержку наступающих войск была брошена авиация. Самолеты 128-го и 24-го полков наносили сосредоточенные бомбовые удары. В составе полковой колонны действовала и группа самолетов, возглавляемая Маликовым. Пробиться к цели было крайне трудно. На маршруте высота нижнего края облачности местами доходила до 100 метров, а в районе объекта видимость сократилась до предела.
Отыскание цели затруднялось начавшимся снегопадом, а также сплошным плотным дымом от взорванных складов с боеприпасами и горючим. Но самолеты Маликова все же пробились и сбросили бомбы. Склад взлетел на воздух.
Вражеские зенитчики остервенело защищали боевые позиции, во всех направлениях были видны многочисленные трассы снарядов. Казалось, все небо заполнили шапки разрывов.
Прямым попаданием снаряда был подожжен один из самолетов в группе Маликова. Летчик на пылающем "Петлякове" перетянул через линию фронта, но, не успев воспользоваться парашютом, погиб вместе со штурманом. В критические секунды стрелок-радист покинул горящий самолет на высоте всего лишь 200 метров и остался жив.
При поддержке авиаторов войска 5-й ударной армии ликвидировали мощные узлы сопротивления противника в центре Кюстрина, а затем овладели городом.
12 марта в приказе Верховного Главнокомандующего говорилось, что войска 1-го Белорусского фронта после упорных боев штурмом овладели городом и крепостью Кистжинь (Кюстрин), важным узлом путей сообщения и мощным опорным пунктом обороны немцев на реке Одер, прикрывающим подступы к Берлину.
Затем 241-я авиадивизия поддерживала боевые действия 61-й армии, которой было приказано ликвидировать плацдарм противника на правом берегу реки Одер, восточнее Штеттина, в районе Альтдамм.
Альтдамм с востока прикрывал важнейший промышленный центр и порт Штеттин. Гитлеровское командование придавало большое значение этому плацдарму. В районы мощных узлов сопротивления Альтдамм, Падеюх, Зидовсауэ оно перебросило вновь сформированную дивизию "Денеке", 15-ю танковую дивизию СС и несколько отдельных частей. Именно сюда и были направлены бомбовые удары и штурмовые действия группы самолетов Пе-2 под командованием Маликова.
Под крылом самолета проплывают изломанные линии траншей. Исковерканная полоса земли шириной в несколько километров кажется мертвой, а на самом деле там глубоко зарылись в землю тысячи вражеских солдат. Быть может, именно в эти минуты они готовятся перейти в атаку...
Над линией фронта тишина, ни одного выстрела. Как видно, гитлеровцы маскируют расположение своих зенитных батарей. Девятки "Петляковых" проходят над ними в четком строю.
Вдруг черные клубы дыма мгновенно застилают все пространство между самолетами. К ним летят снизу разноцветные трассы. Над строем Пе-2 неожиданно появляются "мессеры". Ведущий полковой колонны условным сигналом требует от ведомых усилить внимание, приготовиться к отражению атаки. Вот один Ме-109 издалека открыл огонь. Он отходит в сторону, затем набирает высоту, чтобы оттуда броситься в атаку.