Затем капитан передал С25 десять тысяч пезет на покрытие первых расходов.
— Вы будете теперь кастильским дворянином. Сумейте всегда быть на высоте вашего положения и без колебания расходуйте столько денег, сколько потребуется. Когда они выйдут, мы вам вышлем еще. Ведите дело широко. Германия богата и будет еще богаче, когда мы выиграем эту проклятую, навязанную нам войну.
С25 больше ничему не удивлялся: в последнее время ему часто приходилось менять условия жизни и социальное положение. Для выполнения своего задания он сделался дезертиром, теперь он оказался знатным испанцем.
С25 прекрасно освоился со своей новой ролью, и когда, через день после отъезда из Барселоны, он с высокомерным видом проезжал границу, комфортабельно расположившись в спальном вагоне, никто, конечно, не мог его узнать.
Ему удалось, таким образом, убедиться, с какой легкостью иностранец, снабженный чужим паспортом, мог в самый разгар войны свободно проникнуть на французскую территорию.
На пограничном вокзале наш путешественник скрыл свою радость возвращения, боясь выдать свое инкогнито. Довольный тем, что ему удалось выполнить часть порученного французским командованием задания, он забылся в сладкой дремоте. Когда он проснулся и стал вспоминать все пережитое за последние дни, обдумывая в то же время планы будущей работы, он неожиданно почувствовал, что за ним наблюдают.
Подняв голову, он заметил молодую красивую женщину, которая несколько раз прошла мимо его купе, проявляя к нему очевидный интерес.
Первая мысль ею была: является эта женщина агентом французской или германской разведки?
С25 решил из осторожности не замечать ни лестных взглядов, ни обещающих улыбок, которые элегантная путешественница посылала по его адресу.
Это было правильное решение, так как позднее он узнал, что «Штаб пяти» поручил этой чрезмерно любезной женщине наблюдать за ним в дороге и затем дать о нем сведения.
Одно из правил германского руководства по шпионажу гласит: никогда не пользоваться агентами, которые слишком легко поддаются женскому очарованию.
Приехав в Париж и остановившись в отеле Палэ д'Орсей, С25 больше недели не имел никаких известий ни от генерала Шульца, ни от его преданного сотрудника капитана Крафенберга. Ему стало уже надоедать вынужденное безделье, когда однажды после полудня при выходе из отеля он был остановлен молодым человеком, который незаметно передал ему конверт и поспешно скрылся.
В этом письме ему назначалось свидание на следующий день в 4 часа в Соборе Парижской богоматери, с правой стороны у четвертой колонны, считая от алтаря.
С25, конечно, отправился в указанное время в назначенное место. Он стоял коленопреклоненный минут пять, когда рядом с ним опустился маленький человек с всклокоченной бородой, закутанный в пелерину.
У вновь прибывшего был вид заговорщика из водевиля.
— Друг, — начал он вполголоса с сильным немецким акцентом, — нам нужно добыть планы нового авиационного мотора, который только что передан в воздухоплавательное управление военного министерства. Выясни, проникни в нужное место и, когда достанешь документы, возвращайся как можно скорее в Сан-Себастьян, где ты будешь нужен.
Синьор Мигуэль де Паленсия не успел задать ни одного вопроса, как человек в пелерине, сунув ему в руку письменное задание с перечнем вопросов, подлежащих выяснению, тотчас же смешался с толпой молящихся.
Опустив голову, С25 стал обдумывать столь неожиданный оборот событий.
Ему хотелось как можно скорее снестись с французским начальником, который послал его для выполнения этого поручение, но он отлично понимал, что нужно соблюдать крайнюю осторожность, чтобы обмануть бдительность следивших за ним людей.
Сначала следовало достать военное платье, чтобы проникнуть, не привлекая внимания, на авиационные аэродромы, находящиеся в окрестностях столицы. Этим он хотел показать германским агентам, которые, безусловно, следили за своим новым работником, что он без замедления принялся за полученное им задание.
Теперь дело завязалось окончательно, и не было больше возможности от него уклониться. Он рассчитывал одурачить немцев.
Чтобы переодеться в костюм летчика, внешность которого не возбудила бы никаких сомнений, С25 не обратился ни к патентованному портному, ни в магазин готового платья, так как голубая форма и сверкающие золотом галуны привлекли бы внимание тех, мимо которых надо было пройти незамеченным.
С25 обратился к старьевщикам и перекупщикам, лавки которых тянутся вдоль улицы С. Андрэ. Здесь был большой выбор: перед ним лежали груды старого военного платья, потемневшего от времени и истрепанного от непогоды.