Медсестра позволила воспользоваться городским телефоном, вызвать к больнице такси. Машина приехала через пару минут. Быстро у них тут все, – подумал Сокольников, – и обслуживают и отоваривают, молодцы.
Ехали в теплой Мазде через плотную пургу. Анечка прижималась к нему всем телом, обеими руками держалась за локоть, голову положила на плечо. Иногда шептала:' Прости меня, прости. Я больше так никогда не буду. Веришь?' Сокольникову хотелось зацеловать ее… до смерти.
У крыльца стоял серый Патфайндер. В доме горел свет, не приглушенный настенный, яркий верхний. Анечка выпрямилась, напряглась. В ее глазах вспыхнуло что-то иное, радостно напряженное. Заерзала на продавленном сиденье. Попыталась сразу выбраться из машины, но дверь с ее стороны оказалась заблокированной.
-Да открывайте же скорее, – крикнула она шоферу.
Во рту Сокольникова сделалось сухо, голова заболела еще больше. Он почему-то сразу догадался, кто приехал и отчего волнуется Анечка.
Выпустил ее из машины вслед за собой, расплатился, побрел за ней к дому. Анечка взлетела по ступенькам крыльца синицей. Казалось, она забыла про Сокольникова. Ему сразу захотелось развернуться и уйти куда глаза глядят.
У камина с бокалом вина стоял высокий мужчина в темном костюме и офисных лаковых ботиках с узкими мысами. Чисто выбритое лицо, утиный нос, густые брежневские брови, маленький овальный подбородок, гладкий и белый как яйцо.
Мужчина переменил позу и Сокольников разглядел тщательно зачесанную редкими волосами лысину на макушке. Это о многом говорит. Мужик, скрывающий свои физические недостатки, обязательно страдает комплексами неполноценности.
Увидев Анечку, мужчина вместо приветствия, поднял вверх бокал. На его безымянном пальце блестел большой перстень с желтым камнем. А вот еще один комплекс, – заметил Сокольников, – нарциссизм. Э-э, да мужик болен на всю голову. По лицу неизвестного гостя бегали серые тени, отчего оно постоянно меняло выражение и трудно было понять, чего выражает.
-Что ты здесь делаешь?– спросила Анечка. И Сокольников не заметил в ее голосе никакого раздражения. Более того, в нем звучали игривые нотки.
-А я знал, что с тобой все будет в порядке, – не ответил на прямой вопрос мужчина.
-Что ты знал?
Анечка прошла в комнату, остановилась возле журнального столика.
-Мне позвонил следователь. Тот самый, ну что дело наше вел.
-Он приходил ко мне в больницу. Когда узнал, что я жива и здорова, обрадовался – ему проблем меньше. – Анечка по-кошачьи стала обходить бывшего мужа. Тот самодовольно улыбался. – Знал, значит. А что тебя сюда-то привело?
-Волновался.
Анечка заразительно рассмеялась.
-Почему тогда в больницу не приехал?
Вопрос, похоже, озадачил дипломата. Но он быстро нашелся:
-Собирался. Вначале дом решил проверить, все ли цело.
-И как?
-Видишь ли… Я тут осмотрелся. И не нашел… Картину, ну ту, что я тебе подарил.
– А вам-то теперь какое дело до картины?– подал голос Сокольников. Его стало раздражать то, что на него не обращали внимания, будто он невидимка.
-Кто это?– мужчина поставил бокал на столик. – Ты уже с бомжами путаешься?
-Не твое дело, Пашенька, с кем я теперь путаюсь, – ответила Анечка. По-прежнему в ее голосе не было никакого раздражения. – Человек в аварию попал. Устраивает?
-Соболезную. То есть, сочувствую. А откуда вы, собственно, знаете про полотно?
Оказывается, этого жлоба зовут Пашенька.
-Не ваше дело.
Сокольников прошел к камину, взял бутылку, наполнил до краев бокал. Залпом выпил. Физический и моральный стрессы лишили его всякой сдержанности.
-Я рассказала. И даже показала, – сверкнула соколиным глазом Анечка.
Пашенька взял с кресла японское кимоно, развернул, взглянул зачем-то через тонкую ткань на огонь. Задумчиво сказал:
-Понимаю. И все же, где картина?
Вот для чего ты сюда приперся, Паша. Узнал, что бывшая женушка на тот свет собралась, и тут же решил вернуть ценное полотно. Эту мысль Сокольникова озвучила Анечка:
– Поэтому ты здесь. Может, я картину продала.
Дипломат пожал плечами, поправил воротник рубашки. Сокольников заметил, что Паша начинает нервничать.
-В России это невозможно.
-Почему же?– налил себе еще Сокольников. – Я и купил.
Анечка вытаращила не него теперь сорочьи глаза. Захихикала, потом рассмеялась: