-Да, правильно. Я ему продала.
-Бомжу? Только не надо про аварию.
Никогда Сокольников не замечал за собой агрессивности, но тут был особый случай. Во всех отношениях. Он подступил к Паше, подтянул на голове окровавленный бинт, потер пальцами синяки.
-Я сейчас из вас бомжа сделаю. Гони его, Анечка, отсюда.
-Зачем же гнать?– неожиданно сказала Анечка. – Раз уж приехал, милости просим к нашему шалашу. Посидим, потолкуем. Как живешь, Пашенька?
Дипломат обрадовался такому повороту, сразу принял игру. Но Сокольникову показалось, что Анечка не играет. Нет, недаром у нее в тумбочке лежат фото этого прохвоста. И не просто так она решила наложить на себя руки. Она все еще его любит. И теперь, может быть, неосознанно, воспринимает его появление как еще один шанс судьбы. Все мы цепляемся за соломины.
Бывший муж опустился в кресло, в котором вчера сидел Сокольников. По-хозяйски закинул нога на ногу, наполнил бокалы, не забыв и Сокольникова.
-За встречу! Так вы в самом деле приобрели картину Моне?
-Почему бы и нет? Дешево и сердито.
-Не понял. Ты сказала ему, что это подлинник?
Анечка не успела ответить. Сокольников развалился в кресле, бросил в огонь бутылочную пробку.
-Подделка. Три копейки в базарный день. Моне не писал копий Камиллы в японском кимоно. Заявляю как специалист.
Он видел, что Анечка одобряет его игру. А Сокольникову хотелось наговорить Паше как можно больше гадостей, довести самодовольного пижона до кипения.
-Сколько же он тебе заплатил?!– вскочил Паша. – Вы что тут с ума посходили? В 45-ом подлинность картины была подтверждена немецкими экспертами. Ее вывез из Германии один из адъютантов Жукова.
-Тебе- то что?– провела вдруг ладонью по щеке Паши Анечка. – Вещь моя, что хочу с ней, то и делаю.
-Конечно, но нельзя, чтобы тебя обманывали.
Анечка тяжело вздохнула. Сокольникову показалось, что ей хочется поцеловать бывшего мужа.
Как- то сразу его покинули силы, пропало желание ломать комедию. Видимо, и Анечке надоело.
-Успокойся, здесь твой Клод Моне. Вернее, мой. Доволен?
-Где?
-Ну не знаю, у меня в комнате, вероятно. Или наверху.
Поднялась, пошла к двери, скрылась за стеной. Наступила напряженная пауза. Ни Паша, ни Сокольников не знали, что сказать друг другу. Выпили.
-Смешная, необычная, – наконец выдавил из себя Паша.
-И поэтому ты избил ее до полусмерти?
-Не так все было. Потом, помните, что писал Фрейд? – 'собираясь к женщине, возьми с собой плетку'.
-Плетку, но не кувалду.
-Я не понимаю… Что здесь вообще произошло, почему Анечка пыталась отравиться?
Сокольникову не хотелось говорить на эту тему, вообще не было желания о чем-либо беседовать с Пашей, но пришлось:
-Думаю, она тебя, подлеца, до сих пор любит. Тяжело переживает разрыв. А ты- то, испытываешь к ней хоть какие-нибудь чувства?
Паша сделал вид, что обиделся на 'подлеца'. Но моментально забыл об оскорблении.
-Конечно. Зачем бы я приехал?
-За картиной ты приехал, не ври.
Пропустив категоричное утверждение Сокольникова, Паша наклонился к нему:
-Вы, правда, специалист по живописи? Говорите, Моне не писал копий?
Сокольников понял, что Паша ни в чем не уверен. А картину сам он ни разу не показывал экспертам. Со второго этажа спустилась озадаченная Анечка.
-Не знаю, куда подевалась Камилла. Как сквозь землю провалилась.
-Почти, – кивнул Сокольников. – Перед приходом полиции я ее в подпол спрятал. С вас причитается.
На лице Паши появилась широкая улыбка, которая совершенно его обезобразила. Он задергался, словно на пружинах и таким же пружинистым шагом направился к подполу. Нажал выключатель, дернул за кольцо люка. Распахнув его, замер.
-Господи, она разбита вдребезги!
Слетел вниз по лестнице и вскоре выполз наружу с покореженной рамой.
-Что вы сделали с картиной?!
Сокольников пожал плечами, затянулся сигаретой.
-За минуту до прихода полиции скинул ее вниз. Иначе плакал бы ваш Клод Моне. Незаконное хранение произведений искусства. Пошутил, я не эксперт. Кстати, пару лет назад за тайное хранение картины Поля Сезанна осудили некоего адвоката из Массачусетса Роберта Мордиросяна. Выяснилось, что картину украли из музея еще в 1978 году. Мордиросяна посадили и оштрафовали на 100 000 евро.
-Какое это отношение имеет ко мне?– вскинулся Паша. – Камилла была вывезена из Германии как военный трофей.
-Это вы судье расскажите, – подошел к нему Сокольников, перехватил сломанную раму, потянул к себе. – И вообще, эта вещь не ваша. Отдайте. Да отдайте же.
Паша вцепился в картину энцефалитным клещом и чуть было не свалился обратно в подпол. Только потеряв равновесие, выпустил полотно из рук. Сокольников вернул картину Анечке. Та засмеялась, налила всем вина.