Так и сидел напротив Анечки с мокрой, непричесанной головой. Мозги, казалось, вот – вот разорвутся. Медики, как ни странно, появились через десять минут.
-Вам повезло, – сказал высокий врач в очках, заходя в комнату. – Мы были по вызову на станции. Какой-то тип под электричку прыгнул. Что у вас здесь? Транквилизаторы. Понятно. Пульс нитевидный. Давайте в машину.
Сокольников быстро надел куртку, собрался тоже садиться в реанимобиль. Врач его остановил:
-А вы останьтесь. Сейчас полиция приедет. Вдруг это вы ей лекарства в вино подмешали. Так что ждите.
Анечку быстро загрузили в машину. Сокольников задал странный, как ему показалось, вопрос:
-Жить будет?
Врач пожал плечами:
-Откуда я знаю. Надейтесь.
-Куда повезете?
– В Куровское.
Он метался по дому, как раненный зверь. Съездил в гости! Ну, Анечка! Ну, спасибо! Вот какую неожиданность ты мне приготовила. Опять использовала. Другого подходящего свидетеля для ухода в мир иной не нашла. Вовремя я тебе подвернулся. Гейша, черт бы тебя побрал!
На стене забили ходики. Один глаз на кошачьей морде не вращался.
Сейчас полиция появится, а тут картина Моне. И Анечка почти богу душу отдала. Почти… Хм… На кого подумают? Конечно на меня. Из-за картины, скажут, и решил угробить. Не отмашешься! Могут и в клетку посадить.
Схватил картину, обмотал тряпкой, лихорадочно начал искать, где ее спрятать. Подпол! Нашел люк в коридоре, рванул за железное кольцо, опустил в черную пустоту историческое полотно. Оно упало с грохотом, треском, вероятно, сломалась рама.
Полиция тоже не заставила себя ждать.
-Вам повезло, – сказал следователь. – Мы были по вызову на станции.
-Знаю, – перебил его Сокольников. – Кто-то под паровоз прыгнул.
-Откуда такая осведомленность? А вы кем, собственно, приходитесь пострадавшей?
Долго, путано объяснял Сокольников откуда и для чего он здесь появился, не зная сам толком ответа на вопрос 'для чего'.
По лицу следователя было заметно, что он не верит ему.
-Вы ее били?– спросил он.
-Зачем?
-Не знаю. Какой-нибудь конфликт, ссора.
-Мы не ругались.
-Почему же она отравилась?
-Спросите у нее.
-Спросим, если выживет. А вы молитесь, чтоб не померла. Очень некрасивая история. Для вас.
-Да уж, ничего хорошего.
-Вот и я говорю.
Бессмысленный разговор или допрос продолжался еще как минимум час. Хорошо, что у Сокольникова оказался с собой паспорт. Лейтенант полиции записал все его данные, номера телефонов. Подписку о невыезде брать не стал, но посоветовал никуда не отлучаться из Москвы.
Оставшись в пустом доме, Сокольников первым делом выпил вина. Стены, мебель, разбросанные по комнате вещи казались ему неестественными, декорациями к какому-то виртуальному спектаклю. Он не мог поверить в случившееся. Да, главное, чтобы она выжила. А там я из нее сам душу вытрясу. Дрянь!
Сидеть в доме было невыносимо. В шкафу нашел две фляжки коньяка, сунул их в портфель. Проверил кошелек. Деньги на месте. Зачем проверял, не понятно. Не Анечка же их могла взять? А врачи и следователь всегда были на виду.
Подтянул поясной ремень, доверху застегнул молнию на куртке, крепко зашнуровал ботинки, словно собирался в дальний поход. Ключей нигде не нашел, входную дверь просто плотно прикрыл. Полиция! Хоть бы дачу опечатали. Заходи, кто хочет, бери что хочешь. А тут Моне… чтоб он провалился.
Вышел на дорогу и через лес, спотыкаясь впотьмах, пошел к станции.
Больница в Куровское оказалась на краю города. Но не возле станции, а с противоположной стороны. Шагать пришлось долго. Сокольников даже не спросил, как проехать до больницы на автобусе. Снег сыпал и сыпал, наметая огромные сугробы. Наконец, по припаркованным каретам скорой помощи понял, что у цели.
В приемном покое никого из персонала не оказалось, в справочной тоже. Сел рядом с окном на стул. Напротив, на широкой скамье под чахлой пальмой лежал бомж, тихо стонал в нечесаную бороду. На соседней лавке сидела женщина, тоже бомжеватого вида, с полотенцем на голове.
Не заметил, как задремал. Кажется, даже приснился какой-то сон. Его окликнула пожилая медсестра в синем мятом халате и вязаном берете. Назвал фамилию Анечки. Медсестра долго водила пальцем по журналу, потом громко сообщила:
-В реанимации. Состояние тяжелое.
-А когда… Когда будет известно что-то более конкретное?
-Завтра приходите или позвоните.
-Завтра. А раньше?
-Мы тут не Кашпировские, предвидеть ничего не можем.