Ошеломленный Юбер секунду не мог прийти в себя. Его все-таки могли бы предупредить, что это женщина. Он кашлянул и произнес условную фразу:
– Я приехал сегодня утром из Парижа и привез вам привет от Пьера и Жаклин.
– Отлично... Пьер и Жаклин предупредили меня о вашем приезде. Пять дней назад я получила от них письмо на трех страницах.
Это был нужный отзыв. Успокоившись, Юбер продолжил:
– Я бы хотел с вами встретиться. Можно зайти сейчас?
В ее голосе послышалась досада:
– Мне очень жаль, но я не могу вас принять раньше девяти часов вечера. Адрес вы знаете?
Юбер недовольно ответил:
– Конечно. Но я позволю себе настаивать на как можно более ранней встрече.
– До девяти часов вечера никак невозможно. Войдете в проход слева от магазина и подниметесь на второй этаж. Там только одна дверь. Позвоните, и я вам открою.
Юбер начинал нервничать. Дела шли все хуже. Он продолжал настаивать:
– Друг, который должен был встретить меня на вокзале, не приехал. Это меня беспокоит.
Короткая пауза, потом Карин Бервальд медленно произнесла:
– Я очень сожалею, но поверьте, это не каприз. Приходите сегодня вечером, в девять часов...
Разъяренный Юбер ответил:
– Ладно. Постараюсь быть точным.
Он повесил трубку и вернулся в зал. Официантка раскладывала под стеклянным прилавком пирожные. Он улыбнулся и сказал, не сводя глаз с ее туго натянутой на груди близки:
– Я приехал в Стокгольм сегодня утром. Я французский журналист, буду делать репортаж о Швеции. Нельзя ли попросить вас об одной услуге.
Улыбка открыла белые зубы молодой женщины.
– Меня зовут Улла, – ответила она. – Господин журналист может меня просить о чем угодно. С губ Юбера чуть не вырвалась дерзкая реплика, но он вовремя сдержался.
– Мое имя Юбер де Бессанкур. Я вам объясню... Мой репортаж будет посвящен условиям жизни в современной Швеции. Поэтому я хотел бы жить не в гостинице, где ничего не узнаешь, а в доме. Мне бы очень подошла меблированная комната в типично шведском доме.
Молодая женщина засмеялась и, обойдя прилавок, подошла к Юберу.
– Господину журналисту повезло. Думаю, я смогу предложить то, что он хочет.
Она вытянула руку в сторону витрины, указывая на старый дом на противоположной стороне улицы.
– Я живу напротив, – сказала она, – у тети. Ее зовут Катерина Нистром. Мы как раз сдаем комнату.
На резной двери дома красовалась табличка «CAFE О RUM». Юбер знал смысл этого выражения. Оно означало, что в доме сдается комната и в оплату входит завтрак.
– Можно посмотреть? – спросил он.
Она кивнула, прошла вглубь зала и кого-то позвала. Вышел одетый в черное мужчина с сонным лицом. Она что-то быстро объяснила ему, потом пригласила Юбера следовать за собой. Они перешли улицу и зашли в дом напротив.
Если снаружи дом выглядел старым и ветхим, интерьер был комфортабельным и современным. Тетя Уллы оказалась старой женщиной с морщинистым лицом и рыжими волосами. Юбер ей как будто понравился, и она попросила племянницу показать ему комнату. Выходившая на улицу комната пришлась Юберу по вкусу. Теплая и уютная, она была обставлена мебелью из светлого дерева. В углу за занавеской находился умывальник. Юбер осведомился о цене и принял ее, не торгуясь. Когда девушка собралась уходить, он остановил ее жестом, смущенно улыбаясь.
– Опыт научил меня, что к иностранцу в любом уголке мира относятся с некоторой настороженностью. Я подумал, что для успешного ведения работы мне нужно смешаться с остальными людьми. Вы не могли бы купить в одном из магазинов Стокгольма одежду моего размера?
Просьба, казалось, удивила ее, но после короткого раздумья она согласилась:
– Конечно, могу.
– Я дам вам мой размер и деньги, – продолжал Юбер. – Еще мне понадобится перекись водорода.
Она сразу поняла и засмеялась.
– Совершенно верно, – подтвердил Юбер. – У меня не такие светлые волосы, как у ваших соотечественников.
Он дал ей денег и сказал, что хочет отдохнуть, а его заказ она может принести во второй половине дня.
– Господин журналист может на меня рассчитывать, – сказала она. – Все это кажется мне очень забавным.
Юбер посмотрел ей вслед и процедил сквозь зубы:
– А мне – нет.
3
Юбер подошел к концертному залу, чей импозантный фасад с колоннадой произвел на него сильное впечатление, когда чувство тревоги, не покидавшее его с того момента, как он пересек Стром, приобрело вдруг необыкновенную четкость. За те годы, что он занимался этой опасной профессией, Юбер приобрел своего рода шестое чувство, которое называл инстинктом опасности. Он хорошо знал все его проявления. Эта тяжесть между лопатками, ощущавшаяся в тот момент, плюс особое напряжение спинных мускулов предупреждали о «хвосте». За ним велась слежка.
А ведь он думал, что оторвался от противника. Одетый как швед, в коричневой фетровой шляпе на обесцвеченных волосах и в очках в стальной оправе, он рассчитывал, что сможет затеряться в толпе жителей Стокгольма. А теперь был вынужден признать, что противник оказался более сильным и опасным, чем он полагал. Юбер взглянул на часы: без десяти девять. Улица Агус Гатан совсем рядом, но теперь не могло быть и речи о том, чтобы идти туда, не избавившись от любопытного, следовавшего за ним по пятам.
Он шел, не меняя шага. На первом перекрестке повернул направо и воспользовался этим, чтобы незаметно взглянуть назад. На тротуарах было еще слишком много прохожих, чтобы он мог заметить преследователя. Тогда Юбер решил уйти как можно дальше от центра города, чтобы найти пустую улицу, где можно действовать.