Она ходила в Больничное Крыло каждый вечер после ужина, виновато посматривая на него из-под ресниц, принося фрукты и шоколад. Джордж радостно улыбался, когда девушка осторожно приоткрывала дверь, входя, и через пару дней неловкость от разговора пропала, позволяя им оживленно и весело разговаривать, обсуждая все на свете и смеясь, словно старые друзья. Через неделю Уизли выписали, а еще через два дня огромный корабль отчалил от Хогвартса, уносясь в портал, увозя с собой высокого молчаливого юношу с темными глазами, который неотрывно глядел на худенькую девушку, застывшую на причале. Виктор Крам уплыл, оставляя Гермионе свое сердце. Но он уплыл, а она осталась, и Джордж понимающе приобнял ее, позволяя уткнуться себе в плечо и расплакаться, коротко и горько, как всегда плачут при расставаниях. Болгарин растворился точкой на горизонте, оставив от себя только еженедельные письма, пропитанные тоской и невысказанной влюбленностью, и вплоть до следующей встречи, которая состоялась лишь на свадьбе Флер, Гермиона каждую неделю получала эти весточки, приносимые серой совой. В войну, невзирая на протесты семьи, учителей, команды, друзей, несмотря ни на что, Виктор вошел с ее именем на устах.
Но в тот год, в июне девяносто пятого, он уехал назад, а Гермиона осталась плакать над разлукой в объятиях Джорджа Уизли, и, пожалуй, именно тогда уже можно было сказать, что все пошло не так.
А дальше было лето: долгое, тягучее, наполненное бессмысленным — впервые Гермиона могла употребить в данном контексте это слово — чтением, потому что оно никак не могло бы спасти ни ее, ни ее друзей от Волан-де-Морта, который воскрес, словно зомби в старых американских фильмах ужаса. Впервые в жизни книги раздражали ее. Раздражал и аккуратный пригород, где они с родителями жили, и излишне дружелюбная девчонка-соседка, которая непременно хотела подружиться с Грейнджер, и чертовы законы чертового Министерства, которые не позволяли ей практиковаться в защитных и боевых чарах. Летний зной давил на плечи, и Гермионе хотелось плакать. Письма Виктора — единственное, что действительно держало ее на плаву в тот бесконечный июль — приходили дважды в неделю, в понедельник и в пятницу, и девушка часто запиралась в своей комнате, закрыв окно, из которого веяло душной жарой, и перечитывала их, испытывая болезненную ностальгию и тоску по долгим разговорам с ловцом, который был куда более чутким и ранимым, нежели кто-то мог предположить. А однажды в дверь постучали, и на пороге показался Ремус Люпин, близнецы Уизли и Рон. Они пришли забрать Гермиону с собой на площадь Гриммо, где был устроен временный штаб Ордена Феникса, и где (со слов Джорджа) миссис Уизли уже узурпировала власть, заставив даже Грюма магией очищать старинные портреты. Пока Люпин убеждал миссис и мистера Грейнджер, что Гермионе будет весело провести время в доме друзей, где, к тому же, есть потрясающая фамильная библиотека, близнецы, Гермиона и Рон упихивали вещи девушки в чемодан. Фред и Джордж уже получили разрешение на магию вне школы, а потому они торжественно приняли на себя обязанность укладывать вещи, а на младшего брата свалили отлов и транспортировку Живоглота, чем оба — и кот, и Рон — были очень недовольны. Гермиона старалась не думать о случайных столкновениях пальцами и локтями с Джорджем, который, как ей казалось, сидел к ней чересчур близко.
Кажется, никто даже не удивился, когда через две недели Джордж и Гермиона стали парой. Только, наверное, Гарри, который приехал еще на неделю позже, и который попросту был поставлен перед фактом. Рон здорово повеселился, глядя на ошарашенное лицо лучшего друга, который переводил взгляд с близнецов на Грейнджер и обратно, не понимая, где именно спрятан подвох. Миссис Уизли, как и обыкновенно неимоверно счастливая при виде Поттера, в конце концов утянула его на кухню, и только тут младший Уизли позволил себе рассмеяться в голос, чуть ли не хрюкая. Только через минуту он смог прийти в себя настолько, чтобы что-то произнести:
— Пожалуй, только то, что ты стала встречаться с моим братом и смогло исправить тот репутационный урон, который ты понесла после газетных отношений с Гарри!
— Но мы с ним никогда не встречались! — возмутилась Гермиона, гневно складывая руки на груди и хмурясь.
— Знаю, знаю, — беспечно отмахнулся Рон. — Вот только маме-то на это все равно, она уже давно сосватала тебя за кого-нибудь из своих сыновей, а за кого конкретно — по-моему, это ее не особо волнует.
— Ты сам-то не обижаешься, что, ну… — осторожно, не зная, как правильно подобрать слова, начала Гермиона, однако Уизли ее перебил, понимающе улыбаясь.
— Что ты теперь с Джорджем? — она утвердительно кивнула. — Не-а. Ну, а что! Он хороший парень, и кто как не ты сможет держать его в рамках? К тому же, у меня была отличная стрессотерапия в виде Крама!
Ровно в этот момент огромная серая ворона Виктора по своему обыкновению дважды постучала в окно, требуя впустить себя внутрь, и подростки сложились пополам от хохота, опираясь друг о друга и только поэтому не падая. Сириус, Ремус и миссис Уизли, выглянули из кухни, удивленно глядя на сходящих с ума от смеха тинейджеров.
Однако отношения с Джорджем, несмотря на то, что были чудесны в своей легкости и открытости, на корню разрушили взаимоотношения с Фредом. Если раньше они с Гермионой относились к друг другу ровно, пусть и были фактически незнакомцами, которые вынужденно часто тусили в одной компании, то сейчас они стали накаляться с каждым днем. Кажется, хотя это было только предположение Гермионы, дело было в ревности: если раньше близнецы проводили практически все время вместе, то сейчас младший из них предпочитал в свободную минутку сбежать к своей девушке, оставляя брата одного. Поначалу тот отшучивался, ходил на чердак к Клювокрылу, играл с Джинни в «кто разозлит портрет мамы Сириуса сильнее», бегал гулять в город, и вообще, кажется, наслаждался жизнью, однако уже с середины сентября все стало меняться. Если в августе, живя на Гриммо, Фред относился к Грейнджер положительно, разве что подшучивая над ее романом с его братом, во всяком случае, не хуже, чем к Джинни, то в школе все изменилось.
С началом сентября, когда школьники вернулись в Хогвартс, Гермиона так или иначе стала все больше времени проводить с компанией близнецов. Ее приняли довольно легко: Ли отпустил пару сальных шуточек, Алисия дала ему учебником по макушке, Анджелина сказала не обращать на придурка внимания, братья Уизли заржали, Кэти запустила в них подушкой, и началась шутливая драка, после которой остаться чужой в компании у пятикурсницы не было ни шанса. Когда она утром рассказала об этом Рону, тот весело рассмеялся, в лицах разыгрывая тут же эту сцену, при этом за локоть таща в Большой Зал Гарри, который завис при виде Чжоу. С ним такое случалось. С тех пор так и повелось: днем девушка ходила на пары, проводила время с лучшими друзьями, безуспешно пытаясь свести Поттера с неприступной когтевранкой, по которой тот сох, ругала на чем свет стоит Амбридж, а вечером вместе с семикурсниками играла в карты, слушала байки, объясняла, почему метро идет под землей и вообще всячески получала удовольствие. Ей нравилось сидеть вот так вот: прижавшись спиной к теплому боку Джорджа, дружески посмеиваясь с Анджелиной над Джорданом, который из кожи вон лез, чтобы понравиться Алисии, слушая треск камина и всем своим существом ощущая, что здесь, в этой высокой башне, она в безопасности.