Если поначалу, на Гриммо, шутки Фреда относительно старосты были миролюбивыми и забавными, на третьей неделе сентября произошел слом. Гермиона не знала, в чем тут было дело, повлияло ли количество времени, которое она проводила с Джорджем или что-то еще, вот только остроты парня становились все более и более ядовитыми, полными злого сарказма и иронии. Это заметила не только она. Кэти удивленно вздернула тонкие брови, Ли и Алисия переглянулись, Анджелина распрямилась, готовясь вступить в перепалку, защищая девушку друга. Первые несколько раз Гермиона попросту проглотила это, однако потом уже попросту не могла терпеть. Она всю свою школьную жизнь оттачивала остроумие на соседках по комнате, которых откровенно недолюбливала, и поэтому в очередной раз на колкость Фреда ответила симметрично. И больше вечера, когда они пересекались, не были спокойными. Они схлестнулись, словно две волны, идущие в противоположных направлениях, и ни разговоры Джорджа с братом, ни занятия от Джинни по медитации для Гермионы не могли помочь и не помогали. Это была буря. Постепенно конфликт, словно вода из-под закрытой двери, стал выползать из башни Гриффиндора, и скоро вся школа уже знала о том, что один из главных шутников школы воюет с девушкой своего брата. Несчастный Джордж совсем не знал, что делать, однако здесь мнения оппонентов удивительно сошлись, когда они в один голос заявили ему, чтобы он попросту не обращал внимания:
— Понимаешь, он же вечно провоцирует меня! Я не могу сдержаться, прости, — Грейнджер виновато закусывала губу. — Просто попробуй не обращать на это внимания?
— Да она бесит меня, бро! Это, конечно, твое дело, с кем встречаться, но я держать все внутри не собираюсь, уж прости, — эмоционально, даже, пожалуй, слишком эмоционально говорил Фред. — Ты лучше забей, мы уж как-нибудь сами разберемся. Ты тут не при чем.
— Ага, легко вам говорить, — страдальчески закатывал глаза Джордж, молясь, чтобы они не дошли до магической дуэли. А они ведь могли…
Так и вышло, что чаще и чаще свидания Уизли со старостой Гриффиндора проходили вне гостиной: они бродили по коридорам школы, ели сладости у огромного окна на последнем этаже южного крыла, сидели у Черного озера, а один раз отправились на прогулку за Запретный лес: туда, к горам и холмам, которые высились за деревьями. Разумеется, это было абсолютно против правил, что приводило в ужас девушку и в дикий восторг Гарри и Рона, которые вечером с открытыми ртами слушали, где пропадала весь день их подруга. А следующим вечером Фред Уизли вернулся в гостиную темнее тучи, таким, каким его никогда и никто, пожалуй, не видел, и, не здороваясь ни с друзьями, ни с братьями и сестрой, пулей пролетел наверх, в спальню, магией запирая дверь. Гермиона с ужасом увидела алые бусинки крови, которые неровным пунктиром прочертили путь от портрета до лестницы.
— Жаба видела, как я утром выходил с территории замка, — сообщил на следующий вечер совершенно убитый Джордж, падая на диван к Гермионе. — Она хотела немедленного наказания, но Фред представился мной и взял всю вину на себя.
Джордж закрыл лицо руками, сгорбился, и девушка сделала то, что интуитивно знала, что нужно ему. Прижалась всем телом, обнимая, заставляя отнять руки от щек, проводя ладонью по голове:
— Шшш, ты ни в чем не виноват, не казни себя… — он внезапно сбросил ее руки, подскакивая.
— Виноват! — его голос был непривычно звонким. — Ты не понимаешь, не понимаешь!
— Тогда объясни мне, — терпеливо попросила Гермиона, хмурясь. — Чего я не понимаю?
— В субботу, — он снова упал на диван, сгорбившись, закрыв глаза и обхватив себя руками, — мы поссорились с ним. Он обвинял меня в том, что я стал слишком мало времени уделять нашим экспериментам над новой продукцией магазина, а я сказал, что он только спит и видит, чтобы рассорить нас с тобой. Он разозлился, ушел, а утром в воскресенье я ничего не сказал ему и ушел с тобой к холмам. Знаешь, мы с Дредом всегда хотели сходить туда, да только случая не было… Если бы он не представился мной, жаба стала бы искать меня, и в конце концов бы поняла, что мы с тобой ушли. А он подставился…
Гермиона в ту ночь так и не смогла уснуть. Перед глазами стоял Фред, придерживающий левой рукой окровавленный рукав правой, глядящий затравленным взглядом на нее. Тем взглядом, каким никогда не должен смотреть ни один из близнецов Уизли.
Он ведь, на самом деле, спас именно ее.
Октябрь и ноябрь тянулись долго, куда дольше, чем сентябрь. Амбридж зверствовала, она явно обожала читать на ночь про испанскую инквизицию, других объяснений ее жестокости у Гермионы не было. Ежедневно Гарри приходил с изуродованным запястьем, и теперь-то Грейнджер понимала, чему мерзкая мучительница подвергала Фреда те долгие две недели, когда он отрабатывал их с Джорджем наказание. К слову о Джордже — несмотря на то, что он порывался и не раз пойти на отработку вместо близнеца, тот ни разу не позволил ему это сделать. Однажды Ли нашел друга обездвиженным на полу комнаты, как выяснилось позже, потому что тот готов был пойти на что угодно, лишь бы заменить Фреда. Тот даже не стал вступать в разговор.
В начале ноября родился Отряд Дамблдора. Рон ободряюще улыбался подруге, когда та произносила речь перед собравшимися в Кабаньей Голове, Гарри потряхивало, но он держался молодцом, Джордж хмурился, оглядывая собравшихся мрачным взглядом. Когда Захария Смит начал выступать, все трое мальчишек напряглись, готовые вступить с ним с спор, однако раньше всех прочих вперед вдруг выступил Фред. В последние недели он все чаще ходил задумчивым или раздраженным, однако в тот момент он был тем самым Фредом Уизли, которого так хорошо знали все в школе. Инцидент был исчерпан почти сразу. Когда все потянулись подписывать документ, Гермиона поймала взгляд старшего из близнецов. Тот дернул уголком губ и передернул плечами, словно говоря, что это ерунда.