— Для меня, мисс Чамли — чудо, и только чудо.
Она по-прежнему улыбалась, правда, слегка озадаченно — но не более. Независимо от того, что сделала молния со мной, для Марион происходящее было обычным эпизодом — встреча с кем-то до невозможности знакомым — под «знакомым» я подразумеваю «весьма обыкновенным» и, пожалуй, слегка навязчивым.
Моя мысль немедленно получила подтверждение.
— Мы прежде не встречались?
— Нет, что вы, мисс Чамли — я бы помнил!
— Конечно. Значит, мы друг друга не знаем.
Она замолчала и, взглянув в сторону, неуверенно засмеялась и умолкла. Притих и я; мы смотрели друг на друга внимательно и серьезно. Я заговорил первым:
— Мы встречались — и не встречались.
Марион опустила глаза, и я вдруг осознал, что держу ее за руку. Я совершенно не заметил, как это произошло, и тут же с извиняющимся жестом отпустил тонкую ладонь — но она только покачала головой.
Сэр Генри произнес совсем иным голосом, чем когда приветствовал мисс Чамли:
— А, входите же, Дженет! Бояться вам нечего, да и говорить ничего не придется — вас пригласили только для компании.
— Милая Дженет! Прошу, вот сюда, между капитаном Андерсоном и сэром Генри.
Я отодвинул стул, и леди Сомерсет проплыла на свое место. Сэр Генри сделал то же самое для мисс Чамли, и, думаю, капитан Андерсон — для несчастной «бесценной Дженет». Следовало поухаживать за хозяйкой, но у меня это вышло неудачно, ибо внимание мое сосредоточилось на сэре Генри, который говорил мисс Чамли о том, как жаль, что она не сможет выступить на представлении и показать, что такое настоящее пение. По счастью, леди Сомерсет обладала тактом и проницательностью, присущей, вероятно, женщинам всех стран и народов, ибо она отвернулась и завела банальный разговор с капитаном Андерсоном, отчего тот явно испытал облегчение, освобожденный от обязанности угрюмо смотреть на Дженет, не поднимавшую глаз от тарелки. Удовлетворившись тем, что Андерсон не оставлен без внимания, сэр Генри приступил к трапезе с усердием, объяснявшим округлость его персоны. Мисс Чамли что-то накалывала вилкой в тарелке, но ко рту еду не подносила.
— Вы не голодны?
— Нет.
— Тогда и я не голоден.
— Все равно, сэр, придется сделать вид, что вы работаете вилкой. Прекрасное занятие, не правда ли?
— Очаровательное. Но, мисс Чамли, если вы совсем откажетесь принимать пищу, вы совершенно превратитесь в нечто эфирное…
— Трудно сказать что-либо более приятное для молодой особы, равно как и придумать лучшую перспективу, сэр.
— Для вас — возможно, но для меня самой радостной перспективой было бы — о нет, простите меня. Я настаиваю… Осмелюсь сказать… Разумеется, я должен… Такое неожиданное взаимопонимание, общность…
— «И встречались, и не встречались»?
— Мисс Чамли, я ошеломлен… Нет, ослеплен! Пощадите, умоляю вас!
— Все очень просто, сэр. Раз уж мы занимаем друг друга, позвольте мне рассказать вам, с кем вы имеете дело. Я сирота, сэр. Меня, как полагается, учили трем наукам,[15] — более того, неплохо — французскому и немного — итальянскому и географии, — в приюте для детей священнослужителей в Солсбери-клоуз. Я способна перечислить английских монархов, заканчивая Георгом, «третьим по счету из носящих это имя, да хранит его Господь». Разумеется, я благочестива, скромна, ловко обращаюсь с разными отвратительными иголками и пою, почти не фальшивя.
— Умоляю вас, поешьте хотя бы немного, потому что всем этим качествам необходима поддержка!
Дивное создание наклонилось ко мне. Наши лица оказались в опьяняющей близости.
— Не волнуйтесь, мистер Тальбот, я пошла на хитрость и сейчас совсем не голодна.
— Мисс Чамли, и не говорите! Не может быть! Неужели вы наелись в каюте пирожных?
По салону раскатился серебряный смех.
— Мистер Тальбот, я надеялась, мой секрет не вызовет у вас отвращения.
— Вы меня уже околдовали. Наверное, вы сделали это раньше, при нашей прежней встрече, в… Китае, Тартарии,[16] Тимбукту… где же?
Сэр Генри прервал на минуту процесс жевания:
— А вы путешествовали, Тальбот?
— Нет, сэр Генри.
— Я уверен, что и Марион не путешествовала.
Она снова рассмеялась.
— Ах, дядюшка, мы с мистером Тальботом сочиняем сказочную историю. А вы, пожалуйста, никто не слушайте, это такие пустяки!
— Пустяки, мисс Чамли? Вы меня терзаете.
Наши головы снова сблизились.
— Ни за что, мистер Тальбот. Волшебные сказки для некоторых вовсе не пустяки.
Я до сих пор не понимаю, почему у меня на глазах появились слезы! У меня, у взрослого человека, в здравом рассудке, по-настоящему расчетливого, созданного для политики, вдруг оказалось под веками столько влаги, что пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы она не полилась по щекам.
16
Тартария — название, использовавшееся европейцами со Средневековья и до XVIII века для обозначения географического региона от Каспийского моря и Уральских гор до Тихого океана.