Как-то утром, когда я брился, Йотслана зашла в ванную и разделась у меня за спиной. Я видел ее отражение в зеркале, видел голую спину, довольно широкие плечи и, пока она закалывала волосы, тонкую шею. Она обернулась. Наши взгляды встретились в зеркале, Йотслана улыбнулась и полезла мыться в старую ванну. Я быстро добрился, но она выглянула из-за душевой занавески:
— Ты не передашь мне полотенце?
Взяв у меня полотенце, она выбралась из ванны и вытерлась.
— Индия, должно быть, прекрасная страна, — пробормотал я.
Йотслана рассмеялась, сняла с подоконника большую банку крема и стала натирать им тело.
Я было направился к двери, но она не переставала говорить со мной. Я смотрел по сторонам, на руки, на потолок. Вдруг Йотслана бросила мне мокрое полотенце. Теперь она замолчала, а я сел на унитаз и уставился на нее. Она намазала руки, груди, живот, бедра. Потом присела на край ванны и тщательно намазала ноги — каждый палец отдельно.
— Ты не намажешь мне спину? — спросила она, подошла, сунула мне крем и развернулась.
Я поднялся. Смазал ей шею, плечи, спину, поясницу. Прошелся по талии, бедрам, ягодицам. При этом я больше смотрел на собственные руки, чем на ее тело. Потом Йотслана повернулась ко мне лицом, и мои руки продолжили движение, повинуясь указаниям ее рук. Она оперлась на раковину и закрыла глаза…
Когда упала и разбилась мыльница, Йотслана рассмеялась, поднесла мою руку к губам и поцеловала палец.
— Ты пахнешь мной.
— Если появится Крис…
— Об этом тебе стоило подумать раньше.
Спустя некоторое время мы приняли душ, и я вытер Йотслану тем же мокрым полотенцем.
— Сходим куда-нибудь поесть? — спросил я.
— Нет времени, — ответила Йотслана. — У меня в двенадцать встреча.
Днем я отправился на баскетбольную площадку, но никого там не застал. В последние дни часто шел дождь, площадка была засыпана прошлогодней листвой. В квартиру я вернулся, когда уже стемнело. Крис готовил ужин. Спросил, не хочу ли я поесть вместе с ним.
— Йотслана ночует у друзей, — сообщил он. — Ну как она тебе понравилась?
— Очень красивая, — ответил я. Мне было стыдно.
В этот вечер мы выпили много пива.
— Как в прежние времена, — резюмировал Крис.
— У вас с Йотсланой все в порядке? Когда-нибудь должно же случиться, что кто-то из вас…
Крис только пожал плечами.
Через несколько дней я вернулся из центра раньше обычного. Я бродил по улицам с самого утра. Шел дождь, и днем, когда он усилился, я решил вернуться домой. Йотсланы не было. Из спальни раздавались голоса и смех. Я отправился на кухню и сварил кофе. И тут вошел Крис с девушкой. На нем не было ничего, кроме джинсов, а на ней — лишь длинная майка. Втроем мы попили кофе. После чего девушка оделась и ушла. Крис попросил не рассказывать ничего Йотслане.
— Она знакома с Мэг по университету, — сказал он.
— Мэг?
— Не мой тип, но весьма мила. Йотслана на дух ее не переносит.
Мне полегчало.
Йотслана странно вела себя в эти дни. С Крисом она обменивалась влюбленными взглядами, но как только тот уходил, бросалась ко мне на шею и ждала ответных ласк.
Дождь не переставал и во второй половине дня. Мы лежали в моей кровати. Я на спине, Йотслана на животе. Потягивали пиво из одной банки. Я касался голых плеч Йотсланы ледяной банкой и водил ею вдоль позвоночника. Йотслана перевернулась, отняла у меня банку и поставила ее на живот.
— Ты смогла бы жить в Чикаго? — спросил я.
— Нет, — ответила она, — в Чикаго слишком холодно.
— В Нью-Йорке тоже нежарко.
— А еще я тут учусь.
— Я мог бы переехать обратно в Нью-Йорк…
— Нет, — рассердившись, сказала Йотслана. Сунув мне пивную банку, она поднялась и направилась в ванную.
— Я люблю тебя! — крикнул я и сам себе стал смешон.
Йотслана ничего не ответила. Я слышал, как она приняла душ, а потом вышла из квартиры.
В последний вечер моего пребывания в городе я приготовил ужин для Криса и Йотсланы. А за кофе признался:
— Я люблю Йотслану.
Крис взглянул на меня и улыбнулся.
— Ты с ума сошел, — сказала Йотслана.
— Мы переспали, — продолжил я, не обращая на нее внимания.
Крис вздохнул, пожал плечами. Йотслана хотела взять его за руку. Потом замкнулась и откинулась на спинку стула.
— Мыльница, — вспомнил Крис и покачал головой.
— А Крис с Мэг… — добавил я.
— С Мэг? — ехидно встрепенулась Йотслана.
В отчаянии Крис всплеснул руками.
— Боже! — воскликнул он. — Я всего-навсего человек.
— Да что же это такое? — возмутился я. Меня одолевала ярость. — Я люблю Йотслану!
Сделав глоток кофе, девушка произнесла:
— Два тела сталкиваются друг с другом и снова разделяются.
— Это была твоя идея, — сказал Крис. — Что не надо спать с той, которую любишь. Мы много об этом думали. Все правильно. Только вот другие постоянно влюбляются в Йотслану.
— Тот, с кем я пересплю, думает, что я хочу за него замуж, — подтвердила Йотслана. — Крису-то легче. Девушки обычно не столь эмоциональны.
Я не унимался и вновь повторил:
— Йотслана, я люблю тебя!
Она обняла меня за плечи:
— Ты тоже мне нравишься. Вы с Крисом очень разные. Ты так романтичен.
— Йотслана немного влюбилась в тебя, — объяснил Крис. — А я посоветовал ей переспать с тобой. Чтоб не мучиться.
Поцелуй
Она хотела встретить отца в Базеле. Но он сказал, что в сопровождении не нуждается. Он-де не ребенок и не в первый раз путешествует один. Хотя она не могла припомнить, чтобы он куда-нибудь ездил сам. Узнав на станции время отправления поездов, она послала отцу оптимальный план поездки с пересадками во Франкфурте и Базеле. «В 12.48 ты будешь на месте. Если я опоздаю, подожди меня в станционном буфете. Надолго я не задержусь».
«Возьми себе полку в купе». Как только она это выговорила? Сама она приехала в Швейцарию в СВ. Но отец, человек пожилой, от такого варианта отказался бы. И она не стала этого предлагать. Сказала лишь: «Иначе тебе здесь не на что будет жить, когда ты все-таки приедешь. Жить можешь у меня, так ты сэкономишь плату за комнату».
Под одной крышей они спали только в ее раннем детстве. В ту пору у них было всего три комнаты и одна газовая плита. По ночам Метта вставала, чтобы успокоить ребенка, а он притворялся спящим. И как можно было назвать девочку Ингер? Когда она подросла, он с этим свыкся. Но то, что этого маленького человечка уже зовут Ингер… У него в голове были сотни имен для нее, и лишь это одно никак не укладывалось.
Если б она время от времени не приезжала домой, они бы вообще не виделись. А приезжала она однажды на похороны матери и после Рождества, когда хозяйка закрывала ресторан на две недели и улетала отдыхать в Египет. Почему он сам не навещает ее? Ингер приходилось просить: «Приезжай. У тебя же есть время». Но он говорил, что ей самой хорошо бы побывать дома. «Я приезжаю только ради тебя», — отвечала она. И ждала, что он скажет: «Ради меня можешь не приезжать». Отец открывал было рот, но так ни слова и не произносил.
В одиночестве он не ездил никогда. Женился рано, и до женитьбы денег на путешествия у него не было, а первое время после — тем более. Тогда особенно не путешествовали. Потом они отдыхали в Италии или Испании. Детям, когда те повзрослели, ездить всей семьей уже не хотелось, и они странствовали с Меттой вдвоем. Съездили в круиз по Дунаю, посетили рождественскую ярмарку в Нюрнберге. С тех пор как Метта скончалась, с тех пор как ее не стало, он больше никуда не выезжал.
Станция в это время суток показалась ему незнакомой. Ночной из Копенгагена сделал на ней лишь короткую остановку. Он был единственным пассажиром, севшим на поезд. Проводник спросил, далеко ли ему ехать. И впустил внутрь, лишь проверив билет. Увидев билет, проводник сразу подобрел. «Во сколько вас разбудить? Желаете ли чего-нибудь еще? Кофе? Пива? Сандвич?» Голода он не испытывал. Придя на вокзал заранее, он уже успел съесть хот-дог. Теперь же, не находя себе места, он отправился в вагон-ресторан. Проводник закрыл дверь купе на ключ.