— Должен же я когда-нибудь показать тебе город, — сказал Валдис. — Тем более будет праздник. Восемьсот лет — срок немалый.
Валдис позвонил, когда Эрик сидел за завтраком. Дежурная в гостиничной администрации дала ему карточку с телефонным номером и сказала, что его просили перезвонить. Эрик вышел на улицу и побрел по Старому городу, который он до этого видел только ночью. Ближе к двенадцати он вернулся в гостиницу и позвонил Валдису. Трубку сняла Эльза. Она сказала, что муж ждал звонка, но примерно полчаса назад поехал в центр города с детьми. Ему хотелось увидеть праздник. На соборной площади будет играть симфонический оркестр.
— Вот туда я и отправлюсь, — решил Эрик.
Но Эльза сказала, что Валдис сам собирался заглянуть в гостиницу. Эрик спросил, не хочет ли Эльза присоединиться к ним. «Нет», — ответила она и призналась, что не любит массовых сборищ.
— Я наслаждаюсь тем, что квартира в моем полном распоряжении. Такое случается нечасто.
— А как же салют?
— Потом разберемся.
Эрик сказал, что, может, позвонит попозже. И спросил, как у Эльзы дела.
— Хорошо, спасибо, — ответила она. — Жалко, что мы не увидимся на этот раз. Я ждала вас вчера к ужину.
— Валдис ничего об этом не говорил.
— Он сказал, что ты захотел пойти в кино.
— Думаю, мы оба здорово подустали. Да и годы уже не те.
Эльза рассмеялась. Она сказала, что редко видела Валдиса таким пьяным. Таксист помог ему подняться по лестнице и довел до самой двери.
— Я дал таксисту хорошие чаевые, — сказал Эрик.
Казалось, Эльза была в прекрасном расположении духа, и, повесив трубку, Эрик на мгновение засомневался, больна ли она. Но потом решил, что она просто храбрая женщина. И возможно, ничего не знает о просьбе Валдиса.
Спустившись вниз, Эрик попросил дежурную объяснить ему дорогу до центрального рынка. Валдис говорил, что рынок надо обязательно посмотреть. На случай, если кто-нибудь его спросит, Эрик предупредил, что вернется ближе к вечеру.
Рынок располагался в четырех бывших ангарах за вокзалом. Перед ангарами старухи продавали полиэтиленовые пакеты, украшенные названиями западных торговых фирм. Казалось, всем здесь необходимо что-нибудь сбыть. Несколько человек сидели на земле, разложив перед собой куски старого картона с разным товаром: аудиокассетами, шариковыми ручками, сломанными игрушками.
Эрик поспешил уйти с рынка. Все это вызывало у него отвращение. Он вернулся в Старый город. На зданиях развевались флаги. Еще утром с многочисленных эстрадных площадок, сооруженных по всему городу, доносилось хоровое пение. Все больше людей проходило по узким улочкам, они шли, взявшись за руки, шли быстро, словно у них была какая-то определенная цель.
Эрик возвратился в гостиницу. Дежурная сказала, что его спрашивали. Мужчина ждал не менее часа, а затем ушел. Сказал, что зайдет позже. Эрик попросил перебронировать ему билет с воскресенья на субботу. Потом сел в одно из такси, стоявших у гостиницы, и назвал адрес Валдиса. Кибургас-йела, двенадцать.
На краю квартала он остановил такси. Вышел из машины и направился вниз мимо убогих жилых домов. Дома стояли на приличном расстоянии друг от друга. Пространство между ними занимали лужайки. То тут, то там виднелись березки. Траву давно не косили, и она пробивалась между бордюрами и плитами дорожек.
Эрик стал искать дом, где жили Валдис и Эльза. Их фамилия внезапно вылетела у него из головы. А у подъезда рядом с кнопками звонков были одни цифры. Эрик толкнул дверь. Та оказалась не заперта. Он начал подниматься по лестнице. В стенах кое-где виднелись дыры.
На дверях квартир тоже не было ничего, кроме цифр. На четвертом этаже Эрик остановился и прислушался. Ему показалось, он слышит шум пылесоса, но не мог понять, в какой квартире. Он простоял две или три минуты в надежде, что Эльза откроет дверь. Подумал о том, что скажет, если это произойдет. И наконец спустился по лестнице, так же тихо, как и поднялся.
Он шел по кварталу. Рядом, кроме игравших ребятишек, не было ни души. Улица кончалась большим кругом, в центре которого стояли гаражи. Какой-то мужчина, почесывая в затылке, копался в автомобиле. Потом поднял глаза. Эрик кивнул ему, но в ответ удостоился лишь недоверчивого взгляда.
Эрик прошел по лужайке мимо последних домов квартала. В самом ее конце было несколько овощных грядок, за ними тянулся поросший травой пустырь, а дальше начинался лес. Эрик ступил на узкую тропинку, уводившую в лес и терявшуюся за первыми деревьями. Воздух был влажным, и Эрик вспотел. Кругом стояла полная тишина. Он спросил себя, что он тут потерял.
Когда Эрик ближе к восьми вернулся в гостиницу, дежурная вручила ему конверт, на котором было выведено его имя. Валдис писал: ему передали, что Эрик уезжает завтра. Так что они, видимо, больше не встретятся. Сегодняшний салют Валдис будет смотреть из квартиры друзей. Если Эрику что-нибудь понадобится, он сможет найти его там или завтра утром — дома. В случае если они не увидятся, он желает Эрику счастливого полета и всего самого доброго. Будет рад увидеться снова в следующем году.
В номере Эрика было душно и жарко. Внезапно на него накатила волна усталости. Он открыл окно и лег на кровать.
Проснулся он от салютной канонады. Эрик подошел к окну, но из него ничего не было видно. Он вышел в коридор. У окна, рядом с лифтами, собралось несколько постояльцев. Отсветы салюта отражались на их лицах. «Три раза по триста тридцать три метра будет километр», — подсчитал вслух пожилой мужчина. В тени, рядом с лестницей, стояла девушка, работавшая в гостиничном баре. Она наблюдала за происходившим через головы постояльцев. Как только отгремели последние залпы, она помчалась вниз на свое рабочее место. Группа американцев вяло поаплодировала.
— На это стоило посмотреть, — проговорила какая-то дама по-немецки. Она уже почти заснула и теперь лишь накинула пальто на ночную рубашку. Но посмотреть стоило, стоило.
Эрик недоумевал, зачем все это нужно. Тех денег, что пошли на праздник, хватило бы на три терапевтических курса Эльзы.
Постояльцы разошлись по своим номерам. Эрик взглянул на часы. Было около полуночи — слишком поздно, чтобы звонить друзьям Валдиса. Он спустился по лестнице и пошел в бар.
— Мы уже закрыты, — сказала барменша.
— Нельзя ли маленькую бутылочку пива? — попросил Эрик.
Девушка улыбнулась, пожала плечами и с сожалением подняла брови. Эрик присел за стойку и стал смотреть, как она подсчитывает выручку. Он положил перед ней банкноту, стоимость которой во много раз превышала цену пива, и спросил девушку, как ее зовут. Она с укоризной взглянула на него, потом вынула бутылку пива из холодильника, открыла и поставила перед ним. А купюру отдала ему обратно.
— Расчет уже окончен, — сказала она, взяла сумку с деньгами и пошла по гостиничному холлу к стойке администрации. На ней были черные брюки из какой-то блестящей материи. Эрик смотрел ей вслед. Шла она легкими, быстрыми шагами, почти вприпрыжку, и Эрику вспомнилось, как она спускалась вниз по лестнице после салюта, перепрыгивая через ступеньки. Со стороны это выглядело так, словно она летит по воздуху, как ребенок, как ангел. На повороте она ухватилась рукой за перила, развернулась — и исчезла.
Фаду
Казалось, влага проникает в Лиссабоне повсюду. Несмотря на отсутствие дождя, улицы потемнели от сырости. Стены домов, как и городские стены покрывал мох, а небо затянули облака.
Я должен был отплыть на корабле, но из-за какой-то задержки с погрузкой мне приходилось ждать. Каюту свою я уже занял. А Лиссабон меня не интересовал. Я успел мысленно распрощаться с Европой и думал, что открывавшееся передо мной будущее окажется интереснее оставленного позади прошлого. Однако находиться на корабле стало невмоготу. Нет ничего скучнее корабля, стоящего в гавани.