Решила девица, пока время до праздника вечернего есть, сходить к Евдокии, что на отшибе села жила. Дурную славу старуха себе заимела: местные молвили, будто колдовством она промышляла. Однако ж нет-нет да и захаживали к ней по своим нуждам: болезным — хворь убрать, одиноким — любовь приворожить, бездетным — ребёночка обрести. На всякие, говорят, Евдокия обряды способна была.
— Здравствуйте, бабушка Евдокия, — поприветствовала Марья старуху, учтиво поклонившись.
— И тебе не хворать, девица. Заходи, чего на пороге мнёшься? С какой бедой пришла?
Марья прошла в избу, однако с ответом замялась, потому как даже себе не могла пояснить причину тревог. Заметив состояние гостьи, хозяйка сама повела разговор:
— Вижу, гложут тебя думы нехорошие, тяжёлые о будущем. Знать хочешь, как оно там?
Девица, так и стоя глаза в пол, коротко кивнула.
— В грядущее заглядывать грешно — можно настоящее потерять. Никогда так не делала и не буду, хотя есть у меня и такой дар. Но в этом не стану тебе помогать, даже не моли.
Марья, поникнув ещё больше, повернулась было выйти из избы ни с чем, но тут Евдокия схватила её за локоть и усмехнулась:
— Неча такой торопыгой быть. Эх, молодость… Помогу не этим, но другим кой-чем. Держи вот.
С этими словами протянула старуха Марье куклу, смастерённую из берёзовых веток, перехваченных крест-накрест да нитью чёрной перемотанных. Таких же Купавок, только с красной ниткой, ленточками и цветами девицы готовили к Купальской ночи и вместе с венками отправляли в речку, загадывая желания.
— Непростая то Купавка, обережная, заговорённая на то, чтоб исполнить самое заветное желание владельца своего. Есть же такое у тебя?
— Есть, бабушка, — от волнения Марья почувствовала, как щёки загорелись.
— Да только условьице одно есть. Чай не маленькая, понимаешь, что способности у меня не от бога, а от чёрта даны. Вот с ним тебе и надо договор заключать. Согласишься коли — исполнится желание, да только откуп чёрт за то стребует. Ох как стребует…
— Какой откуп? — оробело спросила девица.
— А кто ж его знает? Чёрт он и есть чёрт — чё хотит, то и творит. Для каждого своё выдумывает. Да порой такое, что человек и сам уж не рад, что с нечистой повёлся. Ну так что, хорошо подумала? Готова ли?
— Готова, бабушка…
День медленно укутывался в тонкое сумеречное покрывало. Матери и бабки загоняли детей в дома, запирая все засовы крепко-накрепко, дабы малых нечистая ночью не утащила, хотя те и рады были бы участвовать в задорных гуляниях. А вот девицы тонкими ручейками, по двое-трое, стекались к реке, весело щебеча и трепетно сжимая сплетённые венки и куколок из берёзы.
На поляне в это время парни совершали последние приготовления к Купальской ночи: собирали ветки и хворост, складывали к тому месту, где скоро будет зажжён огонь, считавшийся живым, целительным, исполняющим желания и заодно предсказывающим будущее: кто выше прыгнет через пламя, не опалив одежду, тот счастлив будет весь год, а если пара перескочит, не разделив рук, то непременно свадьба в скором времени у них сыграется.
К полуночи девицы спустились к речке, чтобы отправить венки плавать и бросить Купалок в воду. Марья, которой немного полегчало после похода к Евдокии, спустила свой венок на воду и стала следить за ним. Однако тот, всего немного проплыв, вдруг накренился на один бок и в несколько мгновений потонул совсем. Вздрогнула девица, вернулась тревога к ней, заползла чёрной змеёй в душу, сердечко в груди затрепыхало часто-часто. Ноги у Марьи резко подкосились, рухнула она на колени прямо на землю и стала раскачиваться в стороны, будто былина на ветру.
— Эй, Марийка! — встревожилась Настасья, чей венок даже поплыть не успел, как расплелся и расплылся травинками-стебельками по водной глади. — Худо тебе?
— Венок… видишь? Я того и боялась, — бессвязно бормотала подруга.
Потом вдруг вскочила, будто что-то вспомнив. Полезла за пазуху и достала оттуда куклу обережную, которую Евдокия вручила. До последнего Марья надеялась, что не придется к чёрту за подмогой обращаться. Да она б и не стала, коли б венок не потонул — дурной знак. Поднесла Купавку к устам и нашептала заветное желание, которое чёрт должен исполнить: чтоб с Иваном навечно быть и чтоб ни одна сила, хоть светлая, хоть тёмная, их не разлучила.
Как ни старалась Марья всё делать украдкой, а Настасья всё равно подметила да услышала, что загадано. Хоть и не ведала девица, что куколка Евдокией заговорённая была, но смекнула, что теперь супротив подружкиного желания её Купавка уже навряд ли сработает.