— В прошлый раз ты уже отступила, — услышала она тоненький голосок, — и теперь стоишь на краю. Подумай, куда будешь делать следующий шаг.
Так и стояла Сима на месте, вслушиваясь в голос, который звучал рядом.
Шажок, ещё шажок… Начинай искать, дружок! Неожиданно детская считалочка вспыхнула в голове неясным значением, и Серафима начала проваливаться в чёрную дыру воспоминаний.
Вот она маленькая. На голове венок затейливый, носик задорной пуговкой с веснушками.
— Бабулечка! Возьми меня на полянку заветную, — крутится возле бабушки и мешает собираться.
— Далеко идти. Устанешь, домой запросишься, — хмуриться бабушка. — А мне трав лечебных надо собрать.
Но Сима всё ластится да ластится. Обещает не хныкать и во всём слушаться. И вот идут они с бабушкой по лесной тропинке и примечают, как лес гудит, как птицы щебечут, как цветы разговаривают. Всё девчушке интересно, всё знать хочется. Бабушку расспрашивает да запоминает. Дошли они до полянки, домой Сима не запросилась.
А на полянке ягод полным-полно. Наказала бабушка внучке землянику собирать, да песню напевать и под ноженьки глядеть, шагать осторожно. Ещё попросила не звать, не кликать её, что бы ни случилось. Ушла за берёзки подальше, не видно даже платочка. Затянула Сима песню и стала ягодки собирать. Приседает, под листки заглядывает, старается. А ягодки и сами навстречу тянутся.
Да только не заметила Сима, как за камушком притаилась злая гадюка. Протянула руку за земляничкой и наткнулась на холодную змеиную спину. Бросилась гадюка мгновенно в атаку и укусила Симу за пухлую ручонку. Укусила и все силы отняла. Смотрит на Симу и смеётся довольно, извивается в траве.
— Бабушка! Миленькая! Беги скорее ко мне! — закричала, задыхаясь от ужаса, Сима, позабыв про просьбу старушки. Да и как тут не позвать на помощь, если гадюка того и гляди ещё раз укусит?
Замелькал за деревьями яркий бабушкин платок. Быстро очутилась она рядом с внучкой, словно крылья у неё выросли. Стукнула она гадюку толстой палкой по голове, и замерла та бездыханная и неподвижная.
— Ах, ты червячина кусучая-злючая! Ах ты дрянь скользкая! Сколько лет с тобой сладить не могу, как ни стараюсь. Опять ты опередила меня, мерзкая гадина.
Горячие слёзы закапали из глаз бабушки на Симину руку, и ранка потихонечку затянулась. Вернулись силы, зарумянились щёчки. Только вот бабулечка в то же мгновение сделалась маленькой и сгорбленной. Присела она на камень и вздохнула горестно.
— Ах, Симушка! Красавица ты моя, золотко ненаглядное. Долго я теперь помочь никому не смогу. Отняла у меня проклятая червячина все умения и силы. Через тебя подобралась, хитрая гадина. Ну ничего, главное, что ты у меня живёхонька.
***
Очнулась Серафима, смотрит вокруг, дышит тяжело. Не про тот ли неосторожный шажок на полянке шептал ей голосок в ушко?
Мгновение — и новое видение накрывает её туманом. Видит она себя девушкой молоденькой. На завалинке сидит с подруженьками, на парней заглядывается. Вечер плывёт над деревней сизым облаком, гармонист песню затягивает. Девчонки-озорницы глазами стреляют, бусами звенят да хихикают. Вот-вот танцы начнутся. Пригласят, не пригласят?
Мечтает Сима, чтобы высокий да статный Степан протянул ей руку, обнял за талию. Лучше всех он скачет на лошади, лучше всех сено в поле косит. А как кадриль танцует — глаз не оторвать! С таким вот и через костёр прыгнуть бы согласилась, когда время придёт. Да только смотрит Степан не в Симину сторону. Смотрит он на подруженьку её, на чернобровую Наталью. И печаль врывается острым осиным жалом в сердце Симы.
Заиграла кадриль, и видит Сима, как вывел в круг Степан Наташку. Кружится та в танце и улыбается недобро. Зачем говорила, что другой ей нравится? Значит, обманывала? Больно Симе так, что дышать тяжело.
Чувствует Сима, что кто-то трогает её за руку. Оборачивается и видит Ивана, который робко приглашает танцевать. Коренастый, русоволосый, наивный. Вечно с мальчишками пускает в небо змеев бумажных. Ну куда ему равняться с видным Степаном? Плача отталкивает его руку Сима, бежит домой и жалуется бабушке.
— Девонька моя милая! Не всегда в красоте да в силе доброе сердце прячется, — приговаривает старушка, утешая внучку. — Главное, понять это вовремя. Понять и не проглядеть судьбу суженую. Помогла бы я тебе, да силы мои так и не вернулись ещё.