***
Солнце опускается всё ниже за горизонт, его блики жёлтыми пятнами прыгают по спокойной воде широкой реки да заигрывают с мелкой рыбёшкой. На обрывистом берегу стоит человек. Глаза закрыты, дыхание спокойное. Его тёмно-синий балахон трепещется от лёгкого бриза, края одежды влажные, линия от воды напоминает горную гряду, которая заставляет реку лететь вниз, в пучину, и разбиваться на холодные брызги.
Человек не шевелится. Он ждёт. Вот только звуки сторонние отвлекают, и он нет-нет да подёргивает плечами.
За его спиной высоченная стена из металла. Она потрескивает, остывает после дневной жары. Как и суета людская с той стороны. Уже не так громко, но всё же можно услышать, как что-то постукивает, скрежещет, шипит, булькает, смешивается с людским гомоном. Но с каждым ударом сердца, человек замечает: ночь набирает силу, жизнь в городе затихает.
Человек сгибает руку и смотрит, как по рукаву балахона ползёт ящерка, она обвивает хвостом его локоть и падает головой вниз. Раскачивается, как лист дерева на ветру, издавая ритмичные звуки.
Тыц-туц, тыц-туц.
Дыхание человека меняется, подстраивается под ритм ящерки.
Вдох-тыц, выдох-туц, вдох-тыц, выдох-туц.
Из воды выпрыгивает большая рыбина. Плюх! Круги на воде разбегаются. Человек делает шаг к обрыву. Ящерка замирает.
Вот сейчас. Сейчас оно произойдёт…
***
Захлопали ставни. Ветер завыл, заскрёбся по стенам, застучал в дверь невидимым кулаком.
Брат с сестрой забираются с ногами на кровать, прижимаются друг к другу, накрывшись с головой одеялом, и смотрят на бабушку сквозь узкую щелку. Та замирает. Не моргает, не дышит.
— Чу! Кто там? — оглядывается она и машет рукой детворе: — А ну, скройтесь.
Бабушка встаёт с кресла, к окну подходит, смотрит всё туда, смотрит. Но видит ли что-то?
— Нэнэ, что там? — осмеливается спросить малышка Мали.
— Тссс, не отвлекай!
Дин пихает плечом сестру и пробует подглядеть — что же за окном происходит. Но стоит высунуть только нос из-под одеяла, как тут же бабушка оказывается рядом. Как успевает так быстро перемещаться?
— Чу! Разбулгарились! — ворчит она. — Время позднее. Ночь вон скребётся уже, забрать к себе хочет.
Дин прячется под одеяло так резко, что локтем задевает сестру. Между ними начинается перебранка, а бабушка гладит их поверху, успокаивает напевом: без слов, только мелодия. И дети, слушая ее, затихают.
Дин снова выглядывает:
— Нэнэ, а историю нам доскажешь?
— Что ж с вами делать-то, раз спать не хотите.
Возвращается в кресло, берёт в руки спицы и в такт их стуку сплетает слова:
— Вечером то было иль ранним утром, кто ж разберёт, когда смотришь, смотришь, а разглядеть ничего не могёшь… Человек шагает к воде, замирает, прислушивается, и ящерка его затихает, натягивается, что та леска. Удержать готова хозяина, чуть лишка наклонится человек в балахоне — она дёрнет назад, подсечёт, как рыбку, потянет да вернёт из далей чужих.
— Куда человек тот направляется? — шепчет малышка Мали, натянув одеяло, словно косынку.
— Кто ж его знает? — напевает старушка. — Сердцем он слушает, сам не ведает, куда оно тянет. Достаёт человек бинокль, к глазам прикладает. Не дышит сначала, а потом как завоет, ну точно волк.
— А что? Что он там видит? — вклинивается Дин.
— Чу, — пальцем указательным бабушка машет и мальчонка проводит по губам, словно заклеивает их.
В окна ветки деревьев заглядывают и под слова бабушки спектакль показывают. Переносятся дети на тот обрыв, видят всё и слышат, как тот человек, даже мысли звучат в их головах, словно это он историю им сейчас свою ведает.
***
Я вижу. Огонь такой яркий, облизывает деревья и пышет страстью. Люди вокруг него, воют, пляшут, берутся за руки и прыгают через пламя. Я вижу: тот человек, кого я ищу, совсем рядом. Дотянутся смогу. Только… Чувствую, как боль пронзает всё тело. Я слишком далеко шагнул. Так нельзя. Могу не вернуться, застрять безвозвратно. Кто поможет тогда уже нам двоим?
Что же делать? В следующий раз могу так близко не подобраться. Луна яркая и огонь — когда ещё так свезёт?
Или вернуться, переждать, признаться, что не получилось, ветер дул не в ту сторону, искрами всё застило. Но как? Не могу я уйти, чую, что сейчас верный шанс. Надо попробовать с ящеркой связь растянуть, но вытащит ли она нас двоих? Что, если я сорвусь? Не у костра окажусь в чужом мире, а с обрыва камнем кинусь в своём?
Нет. Нужно подумать хорошенечко, хоть пару вдохов, ночь только вступает в права, время есть. Шагну обратно, примерюсь, взвешу всё и повторю.