— А ты чаво-то? — погладила по голове Таруся.
Бабушка взяла руки девушки в свои и удивилась:
— Соль? Заходил кто, что ли? Ой, бяда! — Таруся помахала головой. — Небось мамкой называлась?
Юля закивала и начала вытирать слёзы.
— А что ты робишь? Етая соль все очи выест и не буди ни якой красы! Пойшли со мною!
Юля выскочила за калитку на свет фонарей. Бабка Таруся хлопнула щеколдой и кулаком помахала в темноту двора.
— Я ж тябе покажу, выдра болотная! Будет тябе Купала!
Бабка увела девушку к себе в дом, а со двора донёсся скрежет:
— Моя девка! Моё время!
***
— Дачушка, выпи молочка, — бабка Таруся протянула белую кружку с красным орнаментом. — А ты чаго в обычном платье? Сягодня ж Купальская ночка. Нельга у нас так. От русалья и пришла за тобой!
Юля сделала один глоток и посмотрела внутрь кружки: опухшие глаза в отражении грустно смотрели на неё. Старушка вздохнула и продолжила:
— Что с табой рабить? Яна ж и сюды зараз приде. Мамка ж твоя делов натворила в прошлом году…
Юля поставила кружку на стол и спросила:
— А причём тут мама?
— А вось причём. Она пошла искать тот треклятый цвяток. А его нельзя искать — можно найти случайно. Кто искал и нашёл — не возвращаются. А кто шёл и случайно нашёл, там есть варианты. Мати твоя хотела лучшей жизни для табе. Я ж ей казала, дачушка, не хади, не принесёт табе счастья. Кажный год гине хоть одна деука. Но кто слухае старую Таруську, — бабушка притопнула ногой. — А сейчас русалья след взяла, не отпустит тебя просто так. Мати згинула, и ты тож! Тока если…
Таруся подошла к старому шкафу с красным орнаментом и достала платье с вышивкой, как своё.
— Юлька, дачушка. Вариантев немного. Если сейчас едешь в город — выдра болотная за тобой побежит, конечне. Но машину не догонить. Да и город русалки тярпеть не могут, там своих чудиков хватает. Но тогда возвращаться сюды тебе нельга. Усё. Токи в городе сможешь жить, бо русалья може ждать тебя вечно.
Юля подошла и посмотрела в окно. Тёмный двор маминого дома как раз напротив бабки Таруси. Одна лампочка на столбе около калитки заморгала. На улице звучали песни, смех, иногда лаяли собаки. Лампочка продолжала моргать, как будто завлекая Юлю выйти. Старушка продолжала:
— Или могёшь пайти на луг к молодёжи. Там зараз гулянья. Песни, хороводы, прыжки праз кастёр. Кали ночь выдержишь. Будешь с хлопцами да деуками. Не будешь одна, то русалья перебесится и с первыми петухами отстанет от табе. Тольки платье абярежнае надень. Канешне, один на один с русальей оно не спасёт. Но! — бабка Таруська подняла палец. — Если рядом человек, то ничего не зробить. Зубами тольки постучит.
Юля продолжала смотреть в окно. Мимо пробегали девушки по двое или гурьбой. Никто не ходил один. На секунду Юле показалось, что тёмная рука с перепонками высунулась через просвет между штакетинами забора. Со звонким смехом пробежали три девчонки-подростка. Дорога между дворами снова опустела, начал моргать второй фонарь. Тыц! Тац! Тыц! Тац! Они стали ещё покачиваться, как колокола, хоть на улице было безветренно.
— Ну, что вырашила? — спросила старушка, и Юля подпрыгнула от испуга.
Она взяла платье в руки и осмотрела его. Красивое, с красными узорами: девушка с поднятыми вверх руками, какие-то птицы, завитушки, солнышки. Я положила платье на стул и почувствовала, что руки покалывает и кружится голова.
— Ну, давай! Няма часу, — сказала бабулька и посмотрела в окно.
Один фонарь стал быстро-быстро моргать и погас. Часть дороги погрузилась во тьму. Юля посмотрела на зарядку телефона: тринадцать процентов.
— Ёшкин кот! — ругнулась Юля. — Я как тот витязь на распутье.
— Какой витязь?
— Сказочный. И что делать?
— А ты не думай, делай уж. Я, конешне, крапивой дом обложила — русалья не войдёт. Эт не соль твоя. Но и мы не выйдем. О! — похлопала по руке бабушка Таруська. — А може, у мяне жить останесся? Правда, выходить нельга. Но зато жить будешь. А русалью я в хозяйство возьму, усё ровно буде табе ждать. ― Подмигнула старушка и улыбнулась.
Юля положила платье и взяла телефон:
— Я выбрала дорогу!
Она поставила кружку на стол, сняла телефон с зарядки и достала из кармана платья ключи от машины.
— Я в город поеду.
— Добра. Вазьми оберег на шею. Он да паможа, — старушка достала из кармана круглую подвеску с солнечным символом внутри, лучи которого направлены внутрь.
Бабушка Таруся завязала шнурки и сзади перекрестила Юлю. Девушка подошла к двери, взяла на пороге крапиву подолом платья и вышла на улицу. Луна становилась ярче. Второй фонарь погас, и дорога между домами погрузилась во тьму. Юля включила фонарик в телефоне и быстро пошла к калитке. Луч шевелился, извивался, как живой организм. Юля открыла щеколду и толкнула дверь. Скрип! За подол платья кто-то дёрнул один раз и сразу же ещё.