Когда он закончил, у нас появилось время для разговора.
— Откуда ты здесь? — Первое, что я спросил.
— Из Фоллса, — ответил он, — а, или вообще? Я до этого в Лафоле отдыхал, прекрасное место, надо бы тебе показать как-нибудь…
— Я имею ввиду, — прервал я его рассказ, — зачем ты пришёл?
— Да вот, за тобой и пришёл.
— Я рад, что ты здесь, но как тебе меня вообще удалось найти?
— Мне пришла весточка от семьи Долос. Правда, за информацию Ольга просила тебя сначала к ней доставить, так что нам пора.
— Погоди, — я вспомнил об оставшихся в лагере, — там в лесу есть убежище этих разбойников, у них есть пленники.
— И что с того?
— Помоги мне добить остатки этой шайки и вытащить оттуда людей.
— Ладно, показывай дорогу.
Телепортироваться в места, которые не видел и представления о которых не имел, Виктор не мог. Он поддерживал меня, чтобы я не падал, так мы и шли. По дороге он вдруг будто вспомнил что-то.
— Кстати, я слышал о том, что ты натворил в Бригтауне. — Сказал он.
— Об этом, наверное, уже каждая собака знает…
— Вообще, нет. Точнее, да, но… — Он несколько сбился с мысли, а потому некоторое время подбирал слова. — Короче говоря, о произошедшем знают все, но вот о том, что это был ты — почти никто. То есть, не в курсе, что ты — тот самый когда-то похищенный и пропавший без вести Марк.
— Можно нескромный вопрос?
— Конечно.
— Нет, даже два. Ты всё ещё хочешь, чтобы я занял твоё место? После того, что я сделал?
— Само собой хочу, у нас же уговор, разве нет?
— Да, да…
— Вот видишь. Какой второй?
— Почему ты тогда не сопроводил меня лично?
- Потому что раньше у нас никого похищали, наверное. — Он развёл руками, отпустив меня, из-за чего я чуть не упал. — Ой, прости. Детей, распределяемых из императорской семьи, иногда могут перехватывать по пути, такое и правда случается, но никто никогда не пытался выкрасть кого-то из рода Мания. Да и мне было, чем заняться помимо сопровождения тебя.
— Что ж, звучит весомо.
Когда перед нами показался лагерь, мы с Виктором переместились прямо в его центр.Спокойствие и абсолютно наплевательское отношение к врагу моего неожиданного союзника передавались и мне. Вот к нам сбегаются остатки шайки, намереваясь навалиться все разом, а я пальцем тычу туда, где должны быть люди, которых нам нужно спасти.
- Слушай, а почему именно такое слово, «перевёртыш»? — Спрашиваю я у Виктора.
— Чёрт его знает, я же в детстве это заклинание создал, тогда казалось крутым. — Отвечает он.
— То есть, ты с детства такой сильный?
— Ну, считай, что так. Некто вроде гения, что ли. Моя тётушка, пока жива была, любила говорить, что я якобы душу свою за талант отдал.
— А что с ней случилось, старая была?
Вокруг нас была настоящая бойня, но за последние несколько дней я пережил столько, что старался не включаться в реальность. Частично поэтому я и отвлекал себя такими вот простыми рутинными беседами с Виктором, которого, как я уже давно уяснил, подобные вещи не трогают вовсе.
— Да не, молодая была, здоровая, злая только до жути. Её хлебом не корми, дай кого-нибудь как-нибудь наказать. Неприятная, в общем, женщина была.
— Что-то я не понимаю… Если она была здоровая и молодая, то как помереть-то умудрилась? — Вообще-то, я догадывался, какого рода история это может быть.
— Она как-то ворвалась ко мне в комнату, крича о том, чтобы я перестал телепортировать её за дверь. Ну, тогда я перенёс её за окно. А, ты же не был у нас в особняке… В общем, моя комната на третьем этаже, а там под домом с этой стороны как раз склон крутой есть. Ну, ты понял.
— Ага. Если задуматься, то история даже забавная. Особенно, если бы тётушка всё же выжила.
- Да не, без шансов. Так и так умерла бы не своей смертью.
— Почему?
— Глупый вопрос, Марк, — он посмеялся, но искренности в этом не было, — как поживёшь с нами, поймёшь.
— А отец тебе что сказал? Ну, на то, что ты тётушку свою того…
— Да как и всегда. Он вечно говорит что-то случае и о том, что он всё решает.
— Ну, дела…
Виктор по моей просьбе освободил пленников. Артёма не хватало, начали его искать. Мне оно, конечно, не надо было, но его «семья» умоляла об этом. Да и некрасиво было бы сестру его оставить без брата. У неё, быть может, никого ближе и не осталось.