Я — Улисс, бредущий неизвестно куда, неизвестно зачем.
Пенелопа тоже умерла, и я, управляя в одиночку своим кораблем, сквозь снежную бурю, болезни и боль преследую ее тусклый призрак.
Если есть Дедал, есть и Икар, не так ли? Мои крылья не смогли меня поднять даже на сантиметр, какое там, черт возьми, солнце.
Я — Финнеган, старина Here Comes Everybody, который так и не смог проснуться и вынужден коротать вечность в этом космоговническом фарсе.
Я — Холден Колфилд, который отказался взрослеть, но артрит уже не позволяет мне с такой же ловкостью и прытью ловить детишек, падающих в пропасть.
Я — грустный-грустный клоун, чью Мари забрали католики и сделали из нее пустую куклу.
А она еще имела наглость сбежать!
Где моя гитара? Где вокзал, на котором я бы бренчал себе дурацкие мелодии, зарабатывая на уже кончающиеся сигареты.
Я и играть‑то не умею. Я ничего не умею.
Я несколько раз говорил о канавах — а вы знаете, почему из них лучше не вылезать?
Когда ты в ней лежишь, то видишь перед собой лишь небо, а там вокруг невероятно огромной и божественно красивой луны рассыпаны тысячи, миллионы звезд, и постоянно кажется, что стоит вот только вытянуть руку, как ты сможешь прикоснуться к каждой.
Потом ты мечтаешь выбраться.
Пальцы в кровь, весь в грязи — но тебе это удается.
Ты смотришь по сторонам, и видишь ничего, кроме сонма таких же канав вокруг тебе, где кто‑то еще лежит, кто‑то уже поднялся.
А чтобы посмотреть на небо, приходиться запрокидывать голову вверх.
И шея‑то уже болит.
Я — отключившийся от времени Билли Пилигрим, который не находит других слов, кроме «Такие дела».
Женщина, спасшая мне жизнь и не просившая ничего взамен?
Пуля вошла в правый, вышла через левый висок.
Такие дела.
Единственный человек, который особо и не пользовался мной и был вполне готов пойти навстречу?
Нож в сердце.
Такие дела.
Который час? Где я? Кто я? Что мне делать?
Я все и никто.
Я сплю днем и живу ночью, как летучая мышь — слепая, хрупкая и уродливая тварь.
Мне нужно перестать думать.
Мне просто нужно прислушаться.
Знал ли я, где тот демон? Нет.
Выпав из окна, невзирая на боль и пару сломанных ребер, я сразу же помчался в сторону стоянки. Быть Железным дровосеком порой приносит свои плоды — чуть-чуть покрепче, чем окружающие.
Но никто не отменял боль.
Но это так — надуманное.
Холодный ветер ласково поглаживал меня по лицу. Губы начинали слегка трескаться — не из‑за мороза на улице. Мое выражение не менялось уже очень давно.
С вывески вдалеке на меня лыбилась какая‑то девчонка, державшая в руках новый ультратонкий смартфон.
«Вам нужно просто подумать. Остальное он все сделает сам».
Синхронизация с синапсами. Кто вместо кого думает?
Я попытался улыбнуться в ответ и почувствовал привкус крови во рту.
Все еще стучит, значит.
Я нащупал ключи от машины, нажал на кнопку сигнализации.
Пик-пик.
Скорость света не всегда быстрее звука — сначала раздался писк, а только потом загорелись фары.
Среди автомобилей, напоминавших выставленных в ряд пленников, которым через несколько секунд по очереди прострелят затылок, приютилась незаметная машина моего безвременно почившего товарища.
Дом, в котором только что падали холодильники и разбивались сердца, находился уже весьма далеко от меня, но никто не мог гарантировать, что тот черный Фантом не дышит мне в затылок, не заносит руку, чтобы свернуть мне шею.
Всегда пожалуйста — но не сегодня.
Я ускорил шаг и направился к машине, которая, как мне казалось, уже ждала меня.
Возможно, так и было.
Дверь поддалась довольно легко — я помню, как мне рассказывали, что раньше машины не пронизывала своеобразная, уже привычная всем «кровеносная» система из антифриза и еще черт знает каких веществ, которые не дают всему этой конструкции превратиться в кусок обледеневшего металлолома.
Довольно мягкое кресло, слегка потрепанный салон. Пусто.
Ключ в зажигание.
Приборная панель облачилась в мягкое персиковое свечение, на маленьких дисплеях появились какие‑то цифры, надписи.
Пульс стабильный, ровный.
Полный вперед?
Секунду.
Полбака есть. Хорошо.
Кстати, откуда вообще у моего хакера-домоседа появилась машина?
На кого она зарегистрирована?
Сколько поездок он на ней совершил на самом деле, прежде чем ее номера были отсканированы камерами, как ценник в супермаркете, специализировавшемся на преступниках, саботажниках и «непримиримых, жестоких, изворотливых врагах системы».
Знал ли я, куда мне ехать? Было ли мне известно, в каком направлении двигаться?