Но этого достаточно.
Окно открылось.
Давай.
Соберись.
Последний рывок.
Секунды становятся бесконечностью.
Плевать на боль в ноге.
Просто беги, должно получиться.
Этих нескольких секунд мне хватило, чтобы выкинуть то, что ни я, ни он, ни она не ждали.
— Прости, — прошептал я, обхватив ее одной рукой за шею, другой приставив пистолет к виску и прикрывшись ею, как живым щитом.
Демон сначала несколько секунд смотрел на меня, сохраняя еще боевую позу, но затем вся его фигура приняла более встревоженный, напружиненный вид. Он не решался сделать шаг мне навстречу.
Девушка же в моих «объятьях» стала еще меньше, как мне казалось. Я сразу же ощутил холод, исходивший от всего ее тела. Она почти не сопротивлялась — несколько попыток вырваться вначале, машинальных, я думаю. Но затем она как будто бы все поняла и стала сотрудничать.
Или мне так хотелось думать.
Красные глаза стали молочно-белыми.
Вот оно.
Ради этого все и затеялось.
Принц, у которого явно проблемы с алкоголем.
Принцесса, умершая еще до начала сказки.
Злой черный дракон с оторванным крылом.
Это все уже было — только тогда принцесса сама приняла роковое решение.
В этот раз все будет по-другому.
Должно быть.
А если нет — к черту все.
Медленно, просчитывая всеми своими калькуляторами каждый шаг, он продвигался все ближе и ближе.
— В этот раз, — прошептал я ей на ухо, — я знаю, что делать.
И я, резко переменив положение, столкнул ее с крыши. Фантом рванул в ее сторону, буквально взлетел — и когда он пролетал мимо, готовый вот-вот обрушится в черную бездну, я успел заглянуть в его круглые белые глаза, уже почти погасшие, и я увидел под ними другие глаза.
Это были человеческие глаза.
И в них был страх.
Я не услышал, как он приземлился, но я точно знал, что он был мертв.
Вытянутая рука, которой я держал принцессу, начала немного побаливать. Если бы на нас смотрели со стороны, то подумали бы, что какие‑то два идиота вздумали танцевать танго на крыше. Она стояла на самом краю, спиной наклонившись в эту пропасть.
Скользим.
— Нет, нет, нет.
Я притянул ее к себе, и мы снова твердо стояли на своих двоих.
— Да уж, прервали нас… — сказал я, роясь в карманах в поисках сигареты. Я хотел было дальше что‑то сказать, но, увидев ее лицо, я не нашел сил продолжать.
Все то же лицо.
Оно не казалось мне испуганным.
Оно было практически безразличным.
Кажется, все голоса, все звуки мира в этот момент прекратили свое существование, чтобы мы как можно отчетливее слышали друг друга.
Эта секунда была рождена только для нас двоих.
Двух мертвецов, что продолжают вечно бродить по земле.
Сердце потяжелело от хлынувшей в него крови.
— Ты помнишь меня?
— Нет. В базе такого объекта нет.
Я знал, что она так скажет. Знал — и не мог сдержаться.
Что же именно они восстановили? И чего они достигли?
— Зачем, зачем они вернули тебя? Зачем? И что у них получилось? У них получилось? Вы хоть получили то, чего хотели?! Вы смогли выкачать из нее все знания, все ее тайны и секреты, все эти проклятые открытия? Вы довольны? — закричал на нее я, словно она была телефонной трубкой, по которой я говорил с самим дьяволом, стоявшим за всем этим.
— Почему ты здесь? — спросил я, успокоившись.
— Я должна была покинуть закрытую территорию комплекса.
— Наигрались вдоволь и выкинули, да?
— Нет, такой директивы не поступало.
На секунду я забыл, как люди говорят или вообще какие‑нибудь звуки издают.
Перезагрузился, вспомнил.
— Ты им не рассказала им… о своих… исследованиях? Никто не знает?
— Нет. Имманентный императив не позволяет.
— Какой императив? — лишний вопрос. Я знал, что она скажет.
— Первый императив: Сохранение тайны. Уничтожение субъекта, владеющего тайной… — и она медленно зашагала к самому краю.
Почему‑то я не смог сдвинуться с места. Это была не боль и не усталость — я просто не мог. Я застыл. Превратился в глыбу льда. Все стало на свои места. И я понял, какой же идиот я все эти годы был.
— Нет. Нет… — начал я, — Ты ушла один раз, и… ты ничего им не рассказала, ты вернулась, ничего им не рассказала снова, ты можешь жить!.. Ты вспомнишь меня, это же твой мозг. Это, — и со слезами в голосе сказал я, — твое сердце.
Мозг, что они восстановили. Сердце, что он сохранили.
Но даже каменные статуи могут двигаться.
Еще один шаг, и упадет.
— Нет! — крикнул я и схватил ее обеими руками.
Вспомни, что тебе надо сделать.
Председатель как будто бы знал.
Актеры сыграли безупречно. Ни на слово не отошли от сценария. Все шестеренки закрутились так, как ему нужно было.