Выбрать главу

Дело было ясным: мои доводы явно не произвели на нее впечатления и вряд ли произведут. Однако сдаться так просто я не могла.

– Они противостоят Тайсен, – смущенно сказала я.

– И, если их восстание продвигается успешно, могут оказаться нам полезными. Да. Но если бы оно продвигалось успешно, они не нуждались бы в нашей помощи. Таким образом, нас просят сделать ставку на то, что им удастся низвергнуть Тайсен.

В долгосрочной перспективе такой исход был бы нам выгоден, поскольку удалил бы со сцены враждебную Ширландии династию, заменив ее той, у коей есть резон видеть в нас друзей. Однако в ближайшем будущем нам предстояло бы выложить для этого немало материальных и человеческих ресурсов, причем без всякой гарантии возмещения… От этакой математики у меня началась мигрень. Нет, я ничуть не возражаю против риска для собственной жизни, но рисковать жизнями наших солдат не согласна – потому-то и старалась всеми силами избегать политики.

Во взгляде леди Эстонби мелькнуло любопытство.

– Забудем на минуту о шансах революционеров на победу и о достигнутых ими успехах. Забудем также и о науке, и о драконах, и об этой находке, которой вы столь очарованы. Говоря только о личных побуждениях, об искренности – о морали, если угодно, – действительно ли вы поддерживаете этот союз?

Когда люди интересуются моим мнением касательно вопросов политики, на деле вопрос следует понимать несколько иначе: поддерживаю ли я ту точку зрения, что им мила, или нет. Но если леди Эстонби и имела в виду нечто подобное, то ничем этого не выдала, и посему я надолго умолкла, надлежащим образом обдумывая ответ.

– Есть в нашем противоборстве с Тайсен некая фальшь, – поразмыслив, сказала я. – Наши державы испытывают друг друга на прочность, так как мы слишком уж схожи: мы так же, как и они, стремимся прибрать к рукам побольше ресурсов и территорий. Мы обвиняем их в ненасытности, и я не удивлюсь, если они со своей стороны обвиняют нас в том же. Но, на мой взгляд, мы вряд ли добьемся мира с Тайсен, а продолжение воздушной войны не пойдет на пользу никому – особенно тем, за чьи земли мы бьемся. Если же к власти придут гьям-су, мы, по крайней мере, сможем покончить с этим конфликтом. Посему – да, я поддерживаю этот союз. – Тут я позволила себе легкую самокритичную улыбку. – Но если вы попросите поклясться, что мои личные интересы на данное мнение никак не влияют, боюсь, я буду вынуждена отказаться.

Леди Эстонби кивнула, словно приняв решение.

– Итак, леди Трент поддерживает гьям-су. Этим можно воспользоваться.

В последующие недели я не раз имела случай пожалеть о своих словах. Мною действительно воспользовались, причем вполне предсказуемым (не будь я столь потрясающе наивна в делах политики) образом. С учетом истории былой вражды, леди Трент, протянувшая руку дружбы йеланцам, сделалась великолепным символом, причем не в метафорическом, а во вполне буквальном смысле слова: благодаря стараниям леди Эстонби, символическое рукопожатие состоялось во время официальной встречи представителей мятежников-гьям (включая их кандидата в императоры, Гуань Цзи-по) с членами Синедриона. И это, конечно же, было только началом. Пришлось посещать бесконечные дипломатические приемы, улыбаться, вести пустопорожние светские беседы с йеланцами и йеланками, столь же всецело преданными своему делу, как я – изучению драконов. Общего между нами почти не имелось, и вскоре я обнаружила, что вспоминаю рискованные приключения в иных частях света едва ли не с тоской. По крайней мере, в те времена я чувствовала, что занимаюсь своим делом.

В итоге, однако ж, жаловаться мне оказалось не на что: Фу Пим-лат получил вожделенный союз с ширландским правительством, а я – доступ к его записям.

* * *

– И это все? – спросила я, кивнув в сторону небольшого блокнота, лежавшего на столе в моем кабинете.

Мистер Фу виновато пожал плечами.

– Леди Трент, образчик был всего один, и то изодранный в клочья. Многое ли я мог зафиксировать?

Да, он был прав, однако я вопреки всякой логике надеялась на большее. С Сухайлом за левым плечом и с Томом за правым, я открыла блокнот и увидела карандашную зарисовку, изображавшую разлагающееся тело дракона.

По крайней мере, фрагменты оного. Описывая скудость материала для исследований, мистер Фу нимало не преувеличивал. Нам еще повезло, что он отыскал большую часть головы: согласно его предположениям, она освободилась от снега и льда последней, в силу чего и пострадала от более высоких температур и зубов случившихся поблизости падальщиков в наименьшей степени. Рядом обнаружились несколько фрагментов мягких тканей, один из коих мог оказаться частью лапы, да кусок крыла, словно бы оторванный от тела каким-то зверем.