Здесь экспедицию повел за собой лейтенант Чендлей: один он среди нас знал, где расположена база ширландских целигеров. Мало этого: я ее местонахождения так никогда и не узнала, поскольку лейтенант отправился к базе один и вернулся в сопровождении солдат, после чего нам завязали глаза и повели наших лошадей в поводу. Могу сказать лишь одно: находилась она примерно в двух дневных переходах от Пар-ше, почти на границе с цер-жагами, дабы сократить перелет над закрытой территорией до минимума.
Мритьяхаймы были видны даже отсюда, издали.
Правда, не слишком детально, хотя мне говорили, будто в те дни, когда воздух действительно чист, вид приобретает такую четкость, что знающий человек может с уверенностью распознать все горные пики. Однако все то недолгое время, что мы провели в Пар-ше, воздух оставался настолько влажен, что горы казались всего-навсего расплывчатой темной массой на горизонте. В те дни я полагала, что вижу, где нам предстоит побывать, и любовалась открывшимся зрелищем. И даже не подозревала, что на самом-то деле это только краешек огромного горного хребта, известного топографам под названием Дашават. Сами же Мритьяхаймы лежали дальше, за пределами зрения, и уходили в небо много выше, чем я могла бы вообразить. Сумей я разглядеть, что меня ждет, еще там, в Пар-ше… Нет, пожалуй, не отказалась бы от задуманного, ведь вся моя жизнь – сплошная история неспособности оценить опасность вовремя, пока еще не поздно повернуть назад, однако с полной уверенностью утверждать этого я не могу.
Вопреки обычным стандартам ширландских военных, база целигеров выглядела сляпанной кое-как, на скорую руку. Подозреваю, она была устроена временно, что и неудивительно: ближайший гарнизон находился довольно далеко, а надолго задерживать целигеры там, где их мог захватить противник, не следовало. Однако жизнь на базе била ключом, и первым, кого я увидела, оторвав взгляд от гор, оказался мой брат, Эндрю.
В мгновение ока спешившись, я бросилась ему на шею.
– Я подозревала, что встречу тебя здесь! Но точно мне никто ничего не сказал.
Эндрю от души, точно я была ему не сестрой, а братом, хлопнул меня по спине.
– Да-да, у всех рот на замке. Боятся шпионов и все такое. Но, конечно, я здесь: не мог же я отпустить самую любимую сестру в Мритьяхаймы, даже не попрощавшись!
Сия трогательная забота могла бы показаться несколько более трогательной, не назови он меня самой любимой сестрой. Поскольку я была его единственной сестрой, эти слова без всяких сомнений означали: ему от меня что-то нужно.
– Эндрю, – сказала я, – ты ведь не надеешься, что мы возьмем тебя с собой?
– Ну, я бы, конечно, не возражал, но… Эй, там! Осторожней неси!
С этими словами он метнулся прочь, дабы выбранить рядового, таскавшего наши пожитки недостаточно бережно. Да, сомнений быть не могло: без задней мысли братец никогда в жизни не стал бы проявлять столь великой заботы.
К несчастью для Эндрю, взять его с собой было не в моей власти. Включить в экспедицию еще одного человека несложно, если проделать путь к месту предстоит на лодке, верхом либо пешком, а съестные припасы не так ограничены. Целигер же – дело иное. Тут главный ограничивающий фактор – даже не место, а вес, а между тем все экипажи для дальних перелетов уступали брату в росте на добрых двадцать сантиметров. (Да, здесь армии пришлось поступиться требованиями уставов и активно вербовать на службу в новорожденные военно-воздушные силы тех, кого в иных обстоятельствах браковали, как чрезмерно субтильных.)
Судите сами: для доставки на место небольшой экспедиции из пяти человек потребовалось целых три целигера – ни один, ни даже два не увезли бы всех нас, нашего снаряжения, пилотов и все необходимое для самих целигеров, вроде топлива для машин и емкостей с несущим газом, сообщающим воздушным судам способность подниматься в небо.