— Но твои планы скучнее моих.
Джесс лениво потянулась, сознательно позволив одеялу сползти и обнажить ее белоснежную кожу, разрумянившуюся от тепла. Агатовые глаза внимательно следили за каждым ее движением, и когда Лоренцо с трудом проглотил слюну, Джесс ощутила острое ликование, смешанное с возбуждением.
— Я думала, что мы проснемся не так быстро…
Чувственное покачивание бедрами красноречиво говорило о том, на что надеялась Джесс при пробуждении.
— Что мы позавтракаем вместе… конечно, после того как вместе примем душ. Правда, после этого завтрак мог бы превратиться в ланч…
Джесс чувствовала, что он колеблется. Об этом говорило его молчание. То, что Лоренцо, уверенный в себе Лоренцо, который никогда не лазил за словом в карман, не знает, чем ей ответить, подтверждало, что стрела попала в цель.
Но, видно, стрела была на излете. Во всяком случае, соблазнить Лоренцо не удалось. Через секунду он решительно покачал головой и стряхнул с себя наваждение.
— Нет, — холодно и непреклонно ответил он. — Не сегодня.
Джесс надула пухлые губки.
— А когда?
— Когда для этого будет подходящее время. Джесс…
Когда Джесс попыталась возразить, в голосе Скарабелли прозвучало зловещее предупреждение:
— Ты должна научиться не предъявлять никаких требований. Я приду, когда смогу. Не собираюсь весь день возиться с тобой. У меня важные дела.
— Понятно… — пробормотала обиженная Джесс.
«Не собираюсь весь день возиться с тобой… Я приду когда смогу…» Это звучало пустой отговоркой.
— Я думала, что заслуживаю лучшего.
— С какой стати, радость моя?
Эти слова прозвучали пугающе мягко. Но Джесс заупрямилась.
— Значит, ты хочешь возвращаться тогда, когда тебе удобно, и оставаться здесь столько, сколько захочешь сам?
Вздох Лоренцо, в котором звучали досада и раздражение, вызвал у Джесс дурные предчувствия.
— Я оставил тебе подарок.
— Что?
Джесс, застигнутая врасплох неожиданной сменой темы, только заморгала глазами. Лоренцо взял с тумбочки сверток и подал ей.
— Думал, ты найдешь его, когда проснешься.
Что-то не так, снова с тревогой подумала Джесс. Внутренний голос кричал, что все идет не так, как она думала. Почвы для конкретных подозрений пока не было, но ее нервы были на взводе.
— Посмотри, — терпеливо сказал Лоренцо, видя, что она с опаской смотрит на сверток в золоченой фольге и не находит в себе сил принять его. — Я не уйду, пока ты не откроешь его…
Уголки его красиво вырезанных губ слегка приподнялись.
— А потом ты сможешь как следует поблагодарить меня.
Джесс протянула руку рывками, как делает робот, и Лоренцо положил сверток в ее подставленную ладонь.
Медленно, осторожно, словно боясь, что внутри окажется ядовитая змея или паук, Джесс сняла обертку, подняла крышку и убрала ватную подушечку, прикрывавшую содержимое коробки.
— Ох…
Ничего другого она сказать не могла. Казалось, ее ударили в солнечное сплетение.
Джесс знала, какой реакции от нее ждали. Она должна была вскрикнуть от восторга. Сказать, как о вчерашних цветах: «Ох, Лоренцо это великолепно!» Скарабелли явно ждал, что она обовьет руками его шею и прокроет поцелуями худое лицо. Это и значило «как следует поблагодарить».
И это было бы нормально.
Потому что лежавший в коробочке изящный золотой браслет действительно был великолепен. В других обстоятельствах она была бы счастлива получить такой щедрый подарок.
Но обстоятельства сложились так, что у нее отнялся язык. Джесс не могла отвести глаз от открытой коробочки и не могла посмотреть в лицо Лоренцо, боясь увидеть что-то страшное.
— Это… очень мило, — наконец дрожащим голосом промолвила она.
— Мило! — взорвался Лоренцо. — Господи, Джесс, «мило» можно сказать про коробку шоколадных конфет, букет с карточкой или ручку с золотым пером! В чем дело? Я думал, все женщины любят украшения.
И тут перед ней забрезжила истина. Тут-то она и поняла, почему в мозгу так громко звучали колокола боевой тревоги.
«Я думал, что все женщины любят подарки. И чем дороже, тем лучше». Эти слова, сказанные вчера вечером, вернулись пугать ее.
«Я всегда дарю своим женщинам цветы». Вот что он сказал, вручая ей чересчур роскошный букет.