— Тебя можно поздравить? — он выразительно выгибает бровь.
— Пока нет, но все возможно, — загадочно отзываюсь я. — Моя подруга в зале. Я вас представлю.
— Заинтригован, — качнув головой, улыбается Белов, и мне вовсе не кажется, что за показным радушием скрывается огромное облегчение.
— Может, пойдем уже? — нетерпеливо бросает Элина.
— Разумеется. Дамы вперед, — галантно произношу я.
На правах гостеприимного хозяина кабинет покидаю последним, не в силах отказать себе в удовольствии полюбоваться на потрясающий вид сзади нервно вышагивающей Элины Абрамовой. Судя по тому, что я наблюдаю, Эля не расслабилась после рождения сына и активно следит за своей фигурой. Бедра стали чуть круглее, но это только плюс, а талия по-прежнему осиная. И да, я отлично помню, как выглядит ее задница без всех этих тряпок. Визуально, наощупь и даже изнутри. Вспыльчивый и взрывной характер никак не влияли на неуемную тягу юной Абрамовой к экспериментам. С темпераментом у Эли проблем не было в восемнадцать, и вряд ли появились сейчас. Впрочем, зачем гадать, если можно проверить?
За годы жизни в публичной семье, я легко научилась надевать железную маску с узорами сдержанности и холодности. Месяцы упорных тренировок и все насмарку: стоило лишь Ковалю вновь замаячить на горизонте моей судьбы, как прочный металл моих эмоций мгновенно плывет и плавится.
Прямо как моя елейная мамуля, растекающаяся перед Димой, словно нагретая восковая фигурка.
Я чувствую его взгляд, до крови выжигающий дыру на моем затылке. Медленно рассекающий поясницу, словно плетью.
После, его взор спускается и замирает на бедрах. Я распятой себя чувствую. Распятой на кресте последних десяти лет, а флешбэки, то и дело всплывающие в моем сознании, лишь подливают масло в огонь на этом смертном одре.
«— За моими подругами их парни тааак ухаживают. Огромные горы цветов, подарки, походы по интересным местам. Но, конечно, я понимаю твою ситуацию. Просто… мне хочется внимания, как в кино. Внимания, к которому я привыкла. Но мне важен ты…. Ты важнее всей этой мишуры, слышишь. Просто хочется всего и сразу. И это нормально.
— Однажды я подарю тебе все цветы мира, — обещает мне юный Коваль, обнимая меня руками, на которых нет ни единого сантиметра кожи, на котором я не нашла бы мозоль или следы того, что ему не чужд тяжелый ручной труд. — Веришь?
— Выдумщик. Тебе столько не заработать.
— На что спорим?
— На поцелуй.
— Хм. Поцелуй? Может, сразу на… купон на секс?
— Купон на секс? Может, тебе еще на минет купон выдать?
— И от этого не откажусь. Хочется иметь при себе такой. Чтоб воспользоваться им в любое время дня или ночи.
— И какой срок тебе дать?
— Десять лет.»
Сегодня этот обрывок из нашего давнего диалога кажется устрашающим пророчеством, что сбывается наяву и прямо сейчас. Десять лет. Именно столько прошло с того дня, как я собрала по кусочкам свое разбитое сердце и бережно склеила его.
Первую любовь невозможно забыть, но я думала, что мне это удалось, когда обрела семейное счастье в лице Андрея Белова и родила Богдана. А сейчас лавиной противоречивых эмоций кроет, ноги, как у глупой девчонки, подкашиваются. Я с трудом себя контролирую, мечтая выразить Ковалю все свои чувства прямо в лицо и выгнать из его собственного дома.
Из этой страны, из этого города. Или сбежать самой.
Я готова на многое, чтобы проснуться завтра и осознать, что все это — лишь дурной сон.
Зачем он вернулся? А главное — каким он вернулся?
Разве этот мужчина в дорогом костюме и лаконичными швейцарскими часами на запястье может быть тем перекати-поле парнем? Разве эти лишенные рабочих ран ладони могут принадлежать тому самому Ковалю, который почти сутками вкалывал на стройке и вытирал со лба капли пота?
Ладони, что скользили по моему телу так, словно я была глиной в руках опытного мастера… или идеальным инструментом для его разрушительной арии.
Перед глазами вновь темнеет, Андрей мягко опускает ладонь на мое плечо, а я в ответ не чувствую ничего, кроме пронизывающего холода. Кажется, даже кожа на этом месте покрывается инеем.
Онемевает.
Губы сохнут, когда мы все возвращаемся в эпицентр мероприятия, и я тайно наблюдаю за Ковалем издалека, украдкой.
Вы только посмотрите на него.
Такой галантный, сдержанный в эмоциях, вежливый и обходительный с моей матерью… Что ты задумал, Коваль, какую такую игру ты ведешь?