— Великая Мать, в окрестностях бродит зверь, всю скотину перетаскал. Наместник присылал солдат, но зверь и их сожрал. Нашли от всего отряда только кусок железной пластины от доспехов.
Рейван, услышав разговор, положил руку на эфес меча. Он подумал, что в другой раз был бы рад встрече со зверем, но теперь с ним женщины, и он должен беречь их от любой опасности. Он поглядел на возницу, тревожно перебиравшего в руках поводья, и кивком указал ему трогаться вперёд.
С открытых лугов обоз въехал в редколесье. Солдаты отшучивались, что, попадись им зверь, они тотчас прикончили бы его. Однако Рейван видел, как они ёжились от всякого хруста ветки под колесами повозок или порыва ветра, тревожившего листву.
Стало темнеть. До развилки дорог, расходящихся на юг и на север, оставалось недалеко. Рейван приметил хорошее место для стоянки и приказал разбить лагерь. Над широкой поляной куполом сошлись размашистые ветви, в центре было устроено кострище, а в двух шагах журчал зажатый меж приземистых кустарников ручей. Кзорги отправились осмотреть чащу, а солдаты принялись разгружать снаряжение.
— Маррей, — сказала Корда, взяв её за руку, пока они оставались в повозке одни. — Перестань играть с Рейваном, — взгляд её немилосердно горел, а голос звучал нравоучительно. — Ты ведь знаешь, что он испытывает к тебе. Не мучай ни его, ни себя. Эта любовь не угодна Богине.
Маррей почувствовала себя пристыженной и нахохлилась.
«Корда права, — подумала она. — Я извожу его, но ничего не могу ему дать. И он мне — не может».
— На тебя глядят люди. У тебя есть долг, следуй ему, — Корда заглянула ей в глаза и поняла, что слова отозвались в разуме Маррей. Старшая жрица ласково пожала руку своей подопечной и грустно улыбнулась. — Не терзай себя из-за того, кому помочь невозможно.
Рейван подошёл к повозке, и вместе с ним долетели тонкие струйки горького дыма. Солдаты поспешили подбросить в огонь полынь по примеру местных жителей.
— Всё тихо, можно выходить, — сказал он.
Владычица Корда протянула руку, и Рейван помог ей выбраться. Поправив платье, она велела слуге проводить её к ручью. Рейван остался с Маррей наедине и решил, что самое время рассказать ей о своём замысле.
— Маррей… — тихо произнёс он.
— Проводи меня к огню, я замёрзла, — ответила Владычица, не дав кзоргу договорить.
Владычица чувствовала по взгляду и напряжённым шагам Рейвана, что он решается на что-то важное. Но после укора старшей жрицы она не хотела допустить никаких откровенных слов, никаких признаний. У костра сидели солдаты, и в их обществе Маррей почувствовала себя спокойнее.
— Пройтись не желаешь? — спросил Рейван.
— Не сегодня.
Он помог ей опуститься на расстеленную слугами шкуру. Маррей прислонилась спиной к дереву.
— Садись. Чего стоять? — сказала она, пряча взгляд.
Рейван подозрительно поглядел на Владычицу, не понимая причин её неприветливости, взял кружку, налил в неё воды из фляги и подал Маррей. Рейван уже знал, что иное питьё она принимала в исключительно редких обстоятельствах.
— Держи, — сказал он, заглядевшись на то, как отблески огня играют на её волосах и коже.
Рейван возликовал душой от мимолётного прикосновения руки Маррей, когда она взяла у него кружку, и подумал, как ему страшно лишиться её благоволения.
«Страшнее лишиться только её самой», — подумал Рейван, вспомнив об угрозе Вигга, и нахмурился.
— Я, по твоему мнению, теперь ещё более ужасно выгляжу? — произнесла Маррей, тряхнув головой. Волосы на миг скрыли ссадины на лице.
— Ты выглядишь как Богиня, — ответил он, сев рядом и откровенно разглядывая её.
Рейван отвернулся, устыдившись своих слов и мыслей. Чувства к Маррей делали его слабым и неосторожным. Он разозлился на то, что не мог достаточно себя сдерживать. Солдаты, отгоняя мошкару, переглянулись, и Рейван прочитал в их глазах недоумение и беспокойство за Владычицу.
***
Повисла тишина. Кзорг наблюдал за тем, как комары, невзирая на дымящую полынь, беспощадно атакуют непрошеных гостей своего царства, и веселился, потому что умные твари самого его не кусали — чувствовали злую кзоргскую кровь.
Маррей тоже заметила, что ей почти не доставалось укусов, и, подняв взгляд на Рейвана, догадалась, почему: он находился слишком близко.
— Сегодня перед рассветом я слышала, как вы тренируетесь, — произнесла Владычица. Неловкость молчания докучала ей. — Будь аккуратнее с плечом.
Рейван вздохнул. Покровительственная забота Маррей пьянила его сильнее хмельного мёда. Он вновь улыбнулся в душе, но ничего не ответил.
— Нужно ещё дров, — сказал слуга, помешивая похлёбку в котле.
Солдаты отправились в чащу. Расставляя посуду, слуга не доглядел за огнём, и похлёбка побежала через край.
— Ты так всё испортишь, — сказала Маррей, дотянувшись до поварёшки. — Я сама послежу.
Слуга виновато присел у мисок и поймал тяжёлый взгляд кзорга.
— Иди поброди, — приказал ему Рейван, желая остаться с Владычицей наедине.
Маррей взволновалась, но не выдала себя, продолжая уверенно размешивать похлёбку. Кзорг несколько ударов сердца наблюдал, а затем прижался к Владычице, уткнув лицо в её волосы. Они были мягкими, тёплыми, пахли сладостью.
Маррей затаила дыхание. Внутри неё всё вздрогнуло от желания ответить Рейвану, но она обещала себе не поддаваться слабости. Глаза укололи слёзы горькой несправедливости, губы дрогнули. Но Маррей продолжала упорно выводить круги в супе.
Рейван тяжело втянул воздух.
— Маррей, я хочу похитить тебя сегодня ночью, — сказал он.
Владычица тревожно поглядела на Рейвана. Она удивилась его словам.
— Что значит «похитить»?
— Я увезу тебя к риссам, где Вигг тебя не достанет.
— Рейван, что ты говоришь такое! Вигг убьёт всех, кто будет скрывать меня, — всех риссов.
— Война уже идёт! — резко произнёс кзорг.
— Если ты поможешь мне бежать, то лишишься Причастия и погибнешь!
— Разве я живу? — скрипучим голосом ответил Рейван.
— Нет, — отрезала она. — Я не побегу. Я не хочу быть причиной ничьей смерти, тем более твоей. Не надо жертвенности, Рейван. У меня есть долг перед Богиней, долг перед людьми.
— Вигг мучит тебя! Ты не желаешь его!
— Когда понесу, он не обидит меня.
Рейван замолчал и прикрыл глаза от душевной боли: разочарование и злость устроили пир и пляски у него в животе. Владычица не захотела принять его жертву, хотя сама за него пошла на муки. Кзорг испытывал унижение и, если бы не любил её так сильно, то обиделся бы.
Иных мыслей о том, как ему выпутаться из ловушки, расставленной Виггом, у Рейвана не было. Он вновь посмотрел на Маррей, увидел, как запылал румянец у неё на лице, а губы налились кровью. Взгляд её был распахнутым, откровенным, влажным. Она была так близко, что он чувствовал каждый её вздох на своей щеке.
— Я схожу по тебе с ума, — сказал Рейван в отчаянии, глядя на её губы, но не касаясь их. Он знал, что Вигг только этого и ждал: чтобы он погубил её.
— Знаю, — ответила Маррей.
Они снова замолчали. Владычица перемешала суп в котелке с самого дна.
— Сними с огня, готово, — сказала она.
Он снял, а затем снова сел рядом. Маррей переменилась — успокоилась, похолодела.
— Рейван, — произнесла она, чуть развернувшись к нему. — Я не хочу, чтобы ты обманывался на мой счёт. Тогда, в Хёнедане, когда я позвала тебя в свой дом, я собиралась тебя опоить и унизить. Спать с тобой я не собиралась: ты обидел меня. Сильно обидел.
— Не верю тебе! — сказал он, недоуменно поглядев ей в глаза. — В Харон-Сидисе, в моей келье, ты целовала меня.
— Я хотела наказать тебя за то, что ты лгал мне, — сморщилась Маррей. — Я хотела причинить боль Циндеру, показать, что могу иметь власть над его Зверем.
На Рейвана словно обрушилась каменная плита. Слёзы чуть не покатились из глаз. Он медленно встал и покорился отчаянию, гнавшему его прочь от неё. Маррей зажмурилась, прикрыв лицо руками.