Рейван застегнул пояс с ножнами и натянул перчатки с железными пластинами. Он предстал перед Ингрид рисским воином, словно сошедшим с гобелена: большим, свирепым, с нисходящей с головы косой.
— Просыпайся, — произнёс он.
Ингрид кивнула и выбралась из-под шкуры. Она давно не спала.
— Боишься? — спросил Рейван, подняв со скамьи кольчугу для неё.
Ингрид застегнула стёганый поддоспешник и набрала полную грудь воздуха.
— Боюсь, — судорожно выдохнула она.
В животе её раздался болезненный пинок, и Ингрид пошатнулась. Рейван придержал её, помог сесть. Она подняла на него глаза и увидела, с каким удивлением он уставился на её выступающий живот, которого прежде не замечал. Его брови нахмурились, глаза заблестели в догадке.
— Да, я беременна, — сказала Ингрид прежде, чем он успел спросить.
Она ждала упрёков и осуждения и потому напряглась всем телом и оскалилась. В другие времена её, незамужнюю, следовало бы высечь, остричь косы и отправить в святилище.
Рейван отстранился и, приложив к бороде ладонь, зашагал по комнате. Шаги его были злыми. Ингрид, не шевелясь, наблюдала за ним.
— По любви? — спросил он, наконец остановившись перед ней. — Или силой тебя взяли? — Взгляд его горел болью.
— По любви, — опустила она глаза.
Рейван присел перед ней, взяв её руки в свои.
— Береги его, — сказал он.
— Ты не злишься? — удивилась Ингрид.
Снаружи донеслись голоса, шорох стали и нетерпеливое ржание лошадей. Воины готовились к битве.
— Я счастлив, — ответил Рейван.
Ощетинившийся воинственный вид его напомнил Ингрид о том, что её брат — кзорг и обзавестись детьми не способен. Но, как любой человек, особенно в предстоянии перед смертью, он стремился продолжить свой род.
Ингрид взялась за кольчугу, продолжив облачаться. Все движения её были нерасторопными, неуклюжими. Рейван вновь принялся помогать.
— Будь осторожна, — сказал он. — Не покидай холм. Выполни всё, о чём я тебя попросил. Поняла?
Рейван положил руки на плечи Ингрид и поглядел в глаза.
Она кивнула и прижалась головой к его груди. Рейван обнял, погладил по волосам и тихонько поцеловал Ингрид в лоб. Его дыхание показалось ей скованным и тяжёлым. Мыслями он был уже не здесь. Он был весь обращён к полю боя.
Рейван протянул Ингрид шлем и взял свой. Они вышли во двор. Факелы горели на шестах в растворяющихся сумерках. Соратники, кружившие в сборах, застыли при виде Верховного вана и воеводы.
— На поле уже собирается войско, вождь, — сказал ван Лассе. На голове его блестел шлем, а с подбородка сходили три седые косы. Лассе был в Лединге главным.
— Сейчас и мы прибудем, — низким голосом произнёс Рейван.
Ночной мороз в предрассветный час стал крепче. Пальцы на ногах и руках будто поразило множеством игл. Зубы Ингрид застучали. Она подняла плечи, чтобы спрятать шею в пушистом мехе плаща, и ощутила, как тяжёл шлем на её голове.
«Я еле несу на себе эти доспехи, выстою ли я сегодня?» — терзалась она.
Рейван забрался в седло и сделал круг по двору, оглядев соратников. Он повернулся к Ингрид и задержал на ней взгляд. Ей сделалось не по себе от вида чёрных глазниц его шлема — будто не человек вовсе глядел на неё.
— Выдвигаемся! — скомандовал он.
Ветер застыл над холмами. Лес, росший у подножия склонов, безмолвствовал. Снежные дали сливались на горизонте с безжизненными скалами и прозрачным сизым небом.
Дорога от Лединга до места поединка была длинна. Ингрид вспомнила, как вчера они с Рейваном проезжали здесь, как взобрались на заснеженный холм и рассматривали набульский стан, горящий вдали сотнями огней… Погода тогда была ясной и морозной, и сегодня обещала быть такой же.
Вчера они лишь осмотрелись и возвратились в крепость, решив отдыхать. Предшествующие битве многие дни Рейван провёл с воинами на этих холмах, изучая их и подготавливая позиции для будущего сражения.
— Если Вигг победит, он не возьмёт пленных, — сказал ей вчера Рейван, щурясь от холодного ветра на холме. — Он привёл сюда большое воинство, чтобы истребить риссов.
— Я не собираюсь проигрывать! — ответила Ингрид.
***
Они подъехали к полю, где воины уже выстроились ровными рядами. Стяги вождей горели яркими пятнами над закованными в железо головами и остриями копий.
Солнце показалось из-за склона холма и осветило холодный мир. Сегодня оно показалось Ингрид ярким как никогда, смотрящим на всех живым взглядом. Дрожь в её теле улеглась. Свет утра и люди, шумящие вокруг, даровали веру в победу.
«Боги сегодня с нами», — знала она.
Ингрид увидела впереди вана Колбьорна и вана Вульферта. Они стояли на холме, окружённые соратниками. Ингрид подъехала к ним, и ваны склонили перед ней бородатые головы. Рейван, коротко кивнув вождям, повёл коня вдоль выстроившегося рядами войска. К нему навстречу вышел ван Арнульф, назначенный быть оруженосцем в поединке.
— Гутруд не привёл своих воинов! — услышала Ингрид слова Арнульфа.
Она не увидела выражения лица Рейвана под шлемом. Он лишь слегка качнул головой, будто того и ожидал.
Чистое белое поле золотилось в лучах рассвета. Предстояние перед смертью и ожесточение сделали воздух липким и враждебным. Слышались нервный скрип брони, хруст снега и шорох стали — кто-то проверял, не примёрз ли его меч. Тихий ропот, исходивший от каждого наполненного тревогой сердца, сплетался во всеобщее напряжённое колыхание.
Осмотрев центр войска, Рейван вернулся к вождям. Ингрид увидела, как с правого крыла воинства приближается всадник. Он проскакал меж рядов и поднялся на холм.
— Ван Харальд передал, что они готовы, — сказал гонец, отыскав глазами золотую гривну на груди вождя.
С левого крыла тоже прибыл всадник.
— Ван Стейнвульф готов, — доложил он.
Ингрид поглядела на Рейвана и с благоволением кивнула ему.
— Хорошо. Возвращайтесь на места, — отдал приказ он.
На другом конце поля, со стороны набулов, от общей воинской массы отделились три фигуры и двинулись к центру. Это был набульский царь и два его оруженосца. В руках у оруженосцев были высокие щиты, почти в рост человека.
«Началось», — вздрогнула Ингрид и рукой, не чувствовавшей силы, дала знак воинам отстукивать гимн. Она повернулась к Рейвану с мыслью, что вполне может его больше не увидеть.
Раздался глухой удар меча о щит, затем — ещё один. Сперва нескладные и одинокие, они перерастали в марш, который растекался над рядами воинов. Нарастающая сила, ускоряющийся бой заставляли содрогаться землю. Заколыхался воздух. Тревога в сердцах унялась, и все они забились в едином ритме. Страха больше не было. Лишь сладко-горькое предвкушение битвы растекалось по жилам.
***
Лютый услышал боевой гимн ещё вдалеке. Он боялся, что опоздал. Три дня он провёл в пути, сменил пять лошадей. Он совсем не спал. Но успел.
Запыхавшись, галинорец взобрался на холм, где стояли вожди, и увидел, как расступаются воины перед Верховным ваном, выходящим на поединок.
— Ингрид! — воскликнул Лютый. Пар разбегался в стороны от его горячего дыхания. — Подожди!
Он боялся уже не догнать её, их разделяли плотные ряды. Но, увидев воеводу, воины пропустили его.
Лютый, хватаясь за грудь от тяжёлой одышки, поравнялся с Верховным ваном.
— Позволь мне быть твоим оруженосцем, Ингрид! — взмолил он, перекрикивая грохот мечей о щиты, и покорно упал на колени перед ней. Он не видел её лица под шлемом, а заглянуть в глаза побоялся. — Прости меня! Я понял, что меня вёл страх потерять тебя! Всё, чего я желаю, — служить тебе до своего последнего вздоха!
Лютый поднял голову, солнце ударило ему в лицо и заставило прищуриться. Он увидел, как Ингрид кивнула. Ему в руки дали щит. Арнульф придержал его за руку, помогая подняться.
Верховный ван двинулся вперёд, и Арнульф с Лютым пошли за ним.
Чем дальше они отходили от воинских рядов, тем более холодным и жгучим казался Лютому ветер, шальным зверем гуляющий по простору. Ноги тяжело топтали снег, в голове гулко стучала кровь. Он очень устал, но гордость стоять впереди всех вместе со своим вождём придавала ему сил.