Рейван и стоявшие рядом с ним воины — лучшие из риссов — пробили брешь в рядах набулов. Началась жестокая сеча. Рейван, прикрывшись от разящего удара щитом, быстро сменил короткий клинок на длинный, тяжёлый, сокрушительный. В этот миг его взгляд зацепил остриё копья, летящего ему в шею. Но было уже поздно. Щит его сдерживал другой удар, а меч распарывал чужой бок. В тесноте рядов увернуться было невозможно. От неминуемой смерти Рейвана спас Эрвульф, стоявший позади, приняв вражеское копьё на свой щит.
— Твоя голова нам ещё нужна, ван Эйнар! — выкрикнул он.
Рейван не успел ответить ни словом, ни взглядом: вокруг кипел бой. Некоторые из набульских воинов узнавали в Рейване Зверя и бросались от него в стороны. Они помнили о тёмной славе Эскеллийского героя и не желали встретить его меч.
— Что же вы бежите⁈ — в яростном безумстве кричал Рейван. — Пришли нас убивать, так идите сюда! Где же ваш трусливый царь⁈ Я пришёл за ним!
Щит расщепился. Уцелевшим железным умбоном Рейван ударил в голову молодого набула, ощутив хруст под его шлемом. Широким взмахом меча он рассёк воина от шеи до пояса. Это был очень мощный удар, перерубивший ключицу, рёбра и позвоночник. Враг рухнул тяжёлым грузом на снег, и Рейван увидел, как за поредевшими рядами солдат царской гвардии перед ними клином выстроились кзорги в чёрной чешуйчатой броне. Они стояли чуть выше, на холме. Их щиты были плотно прижаты друг к другу, а шлемы с волчьими мордами сияли в свете утреннего солнца. Они не вступали в бой — ждали, когда риссы подойдут ближе, чтобы не терять преимущества своей позиции.
Рейван тяжело вздохнул, понимая, что добраться до Вигга сумеет только лишь тогда, когда сокрушит всё его войско.
«Они убили моего отца! А меня сделали рабом! — роились мысли в голове Рейвана, пока его руки сражались, а ноги двигали тело вперёд. — Убили мою мать!» Он пырнул тучного набульского солдата мечом в открывшийся бок. С лезвия потекла алая жижа. Следующим взмахом меча Рейван лишил ноги другого своего врага, державшего щит слишком высоко. Одноногий взвыл и рухнул на землю истекать кровью. Резким ударом меча Рейван распорол горло следующему врагу.
«Вигг чуть не убил Маррей! — Рейван свирепел от этих мыслей и весь отдавался во власть своего кровожадного клинка. — Они пришли сюда, желая отобрать земли, которые всегда были нашими! Они угрожают тем, кого я люблю: Ингрид и её ребёнку! Угрожают всем нам; всем, кто пришёл сюда со мной!»
Авангард набульских воинов был расколот и сокрушён. Потери риссов оказались невелики. Но выше по склону, выстроив стену щитов, перед ними стояли чуть ли не все кзорги Харон-Сидиса. Длинные копья торчали из выемок над щитами, и казалось, к жуткому чудовищу невозможно подступиться.
Рейван чувствовал, как пот струится у него по затылку за воротник, течёт по лбу и заливает глаза. Окровавленной перчаткой он отёр под шлемом лицо и обернулся, чтобы взглянуть на своих воинов. Взгляды их горели яростью, зубы скрежетали от напряжения. Их мечи кололи и рубили, голоса ревели по-звериному. Рейван поймал на себе их взгляды и понял, что они верят ему, как верили его отцу — Верховному вану Ингвару. Воины готовы идти за ним до конца. Но скоро ли конец?
— Построиться! — грозно взревел Рейван, уперевшись взглядом в колючее кзоргское чудовище.
Холодный ветер продувал мокрый поддоспешник и заставлял дрожать. Рейван бросил свой расколотый щит и подобрал с земли чужой. Гудевшими от натуги руками он примкнул железную окантовку к щитам других воинов, встающих с ним в ряд.
Рейван чувствовал всколыхнувшийся среди воинов страх по тому, как нехотя они передвигались, готовясь к новой сече. Воины знали, что могут умереть — и, скорее всего, умрут. Но выбора не было — отступать было нельзя. Позади стояли их дома, где жёны нянчили младенцев.
— Ублюдки! — выкрикнул кто-то из риссов в сторону кзоргов, чтобы придать себе храбрости.
— Сукины дети! Евнухи! — посыпался град ругательств. Рисские воины застучали мечами по щитам.
Кзорги не отвечали на оскорбления, не показывали эмоций и вызывали этим глубинный ужас. Рейван со скрежетом в сердце вглядывался в шлемы врагов, пытаясь углядеть тот, что был с золотым волчьим оскалом. Он искал Циндера. Мысли о встрече с ним в бою вызывали у Рейвана леденящий страх. Но он не увидел гегемона и вновь развеселился, играя пальцами на рукояти меча. Он решил оставить для этого боя длинный меч. Когда карабкаешься вверх, нужно оружие, которым можешь дотянуться далеко.
— Кзорги такие же слепые и медлительные, как ты? — прыснул Эрвульф, стоявший справа.
— Я самый сильный здесь! — оскалился в улыбке Рейван, пытаясь взглядом выразить Эрвульфу благодарность за то, что он защитил его от смертельного удара.
— Тогда мы разобьём их! — рассмеялся воин. — Наш вождь самый сильный! — воскликнул он.
Рейван ещё раз попытался выцепить взглядом Циндера за кзоргскими щитами, но вновь не увидел его.
— Сейчас вы умрёте! — выкрикнул Рейван, желая удержать в себе неистовое веселье битвы, но понял, что оно беспощадно развеялось на морозном ветру. Впереди ждала тяжёлая мучительная работа.
— За нашу землю! За наших детей! — прокричал Рейван, предаваясь мыслям об Ингрид, остававшейся на холме.
Воины отозвались могучим рёвом, сомкнули щиты и двинулись вперёд. Гром войны сотряс землю.
Ингрид увидела, как центр рисского войска там, где наступал Рейван, продвинулся вперёд. Ван Колбьорн напряжённо теребил узду, и каждый воин из отряда, оставленного на холме, отчаянно желал быть на поле боя вместе со всеми.
Взор Ингрид различил слева, на краю поля, Дэрона и Маррей. Они жались к земле у края оврага. Арнульф и лежащая на снегу старая жрица были чуть поодаль. Бой громыхал совсем рядом с ними.
«Неважно, кого он теперь любит! — подумала Ингрид. — Я не могу стоять и смотреть, как они гибнут!»
— Нужно помочь им, привести сюда! Пошли воинов! — воскликнула Ингрид, умоляюще поглядев на вана Колбьорна.
— Я этого не могу! — развёл руками ван.
— Приказываю, Колбьорн! Их растопчут!
— Ты уже не вождь, Ингрид! Я не могу выдвинуть людей. Погляди, что творится справа!
Ингрид повернула голову и увидела, как воины в чёрной чешуйчатой броне проредили рисский строй. Риссы отступали под их натиском.
На холм взобрался всадник.
— Ван Харальд убит! — задыхаясь, сказал он. — Ван Эйрик принял командование правым крылом…
— И отступает! — прервал его Колбьорн. — Ещё немного, и набулы зайдут Эйнару в тыл! В атаку! — скомандовал он своим воинам. — Поддержать правое крыло!
Воины подняли щиты и устремились вниз с холма. Ингрид вновь бросила взгляд в сторону того оврага, где в последний раз видела любимого. Но на том месте уже лежали мёртвые тела рисских и набульских воинов, а сражение сместилось к центру. Ни Дэрона, ни Маррей, ни Арнульфа видно не было.
Ингрид натянула поводья и двинула коня к оврагу.
По приказу вождя, которого он не мог подвести, Лютый бросился к Владычицам. Корда была уже мертва. Рот её, наполненный кровью, скривился в предсмертной муке. Глаза были закрыты. Копьё пробило грудь, раздробив рёбра, и вонзилось в лёгкое.
«Вряд ли она долго мучилась», — подумал Лютый и с хрустом и хлюпом вынул копьё.
Маррей сморщилась и закрыла лицо руками. Она не сдерживала слёз, рыдала в голос от творившегося вокруг ужаса. Арнульф навис над ними, согнувшимися на снегу, и заслонил щитом.
— Маррей, тише, — сказал Лютый, пытаясь её приободрить. — Я уведу тебя отсюда.
Владычица отёрла глаза испачканными в крови руками, и лицо её раскрасилось бурыми пятнами. Она пригнулась ниже к земле и обернулась в сторону рисского воинства. Когда Маррей отыскала глазами Рейвана, брови и губы её задрожали то ли от страха за него, то ли от ужаса происходящего — Лютый не понял.