Грант глубоко вздохнул и, наконец, собрался с силами. Он переживет новую порцию насмешек ради того, чтобы сыграть в пьесе. Он справится.
В тот день он действительно хорошо сыграл свою роль, но вот очередная порция насмешек вконец достала несчастного подростка.
Жизнь редко подбрасывает непреодолимые проблемы. Какой в этом смысл? Зачем ломать человека, если намного интереснее научить. Иногда учеба дается тяжело, но когда совсем невмоготу вдруг приходит помощь. Причем обычно оттуда, откуда ее меньше всего ждешь. Так намного интереснее.
Спустя где-то неделю после спектакля Грант отправился на футбольный матч. Игра с самого начала не задалась. Кто-то ему проорал:
- Смотри личико не порань…
Как частенько бывает по законам Мерфи, Хью оглянулся в сторону обидчика, запнулся о камень на поле и… Вдрызг разбил лицо. Ему было ужасно стыдно и больно, но стыдно, пожалуй, больше. В особенности неприятно было, что падение видели девочки из соседней школы. Они и так считали Гранта девчонкой. Совсем не брутальный парень не вызывал в девочках никакого интереса, а тут еще и падение, да такое досадное.
- Эй, Грант, очнись. – кричала ему школьная медсестра. – Да что с тобой, парень?! – кричала не на шутку перепуганная женщина.
Хью втянул носом воздух и все-таки заставил себя открыть глаза. Перед собой он увидел толпу испуганных девочек из соседней школы, которые наперебой ему пытались помочь. Удивление было настолько сильным, что Хью даже забыл о боли. Он просто наблюдал, как все бегают вокруг, стараются помочь… Ни один человек не посмеялся над ним.
Медсестра повела его в медицинский кабинет и привела рану мальчика в порядок, правда, все равно нужно было ехать в больницу. Пришлось даже наложить швы, благодаря чему на ангельском личике Гранта появился очень мужественный и очень эффектный шрам. Так жизнь неожиданно подбросила мальчику возможность передохнуть и насладиться успехом среди сверстников.
До тех пор, пока шрам не прошел Хью просто купался во всеобщем внимании. Он заслужил уважение у одноклассников и имел просто неимоверный успех у девочек. Не то, чтобы в школе его обижали, но вот уважения он раньше не вызывал. Сейчас же он выходил на улицу и чувствовал примерно то же, что испытывал, когда хорошо играл на сцене. Ему очень нравилось это всеобщее внимание, но еще больше ему нравилось то, что это настоящая жизнь. Шрам являлся своего рода доказательством того, что он живой человек в настоящей жизни, где есть место крови и боли. Как в кино. Как там, в настоящей жизни, за пределами района Хаммерсмит, в респектабельном пригороде Лондона.
Шрам прошел буквально через месяц. Детская память очень короткая, и через неделю после снятия швов о Хью все забыли. Он снова не вызывал повышенного интереса у девочек, ему вновь досталась женская роль в спектакле, а следовательно, и снова появились насмешки со стороны сверстников. А главное: снова появилось это жуткое отвращение от собственной физиономии в зеркале. «Девочка и есть девочка». Ничего мужественного в нем нет. На глаза Хью навернулись слезы и он зажмурился. Вспомнилось, как всего полтора месяца назад все склонились над ним, все так волновались, сочувствовали. Вспомнился этот дикий шок от всеобщего внимания и… Он решил повторить успех. Решение пришло внезапно, и оно показалось единственно верным. Хью схватил с полки в ванной комнате отцовскую бритву, и полоснул себя лезвием. Кровь тут же выступила, а вместе с ней появилась и жгучая боль. Лицо буквально обожгло и самое страшное: боль не проходила, а лишь усиливалась, пока не стала совсем нестерпимой.
Ни на следующее утро, ни даже через день Хью в школу не пошел. Лицо раздулось, а в рану поступила инфекция. Ни о каком сочувствии речи идти не могло. Впрочем, желание заглянуть за черту идеального мира никуда не ушло. Бунт против собственной ангелоподобности еще будет, но тот случай на долгое время испугал Хью. Мир по ту сторону идеальности отпугнул его. Хотелось выйти посмотреть на то, что же там в другом мире, но обязательно вернуться. Обязательно нужно было оставить дверь открытой, дверь в уютный пригород Хаммермит неподалеку от Лондона.
«Разумеется, это было большой ошибкой, - вспоминает Хью Грант. – Особенно если учесть, что в порезы попала инфекция, и они воспалились».