Я дёрнулась. Потому что стало больно. Потому что я увидела за спиной наемника огромную темную фигуру Маркуса. На секунду показалось, что его лицо высечено из мрамора. Ни один мускул на нем не двигалась. Взгляд настолько тяжелый, наполненный гневом, что мог любого намертво прижать к земле.
Всё случилось быстро. Так же быстро, как и вторжение этих двоих. Выстрел. Еще один. Брызги горячей темно-красной крови растеклись по моим щекам и шее. Тугой комок тошноты подкатил горлу и меня вывернуло прямо на пол. Голова стала горячей будто у меня резко подскочила температура. Рядом со мной лежали два трупа. Два наёмки, которые хотели изнасиловать меня и убить. Посланные родным дядей!
Маркус молча подошел ко мне и подхватил на руки, как только меня перестало тошнить. Тяжелый взгляд никуда не исчез. Казалось, что Чудовище стало ненавидеть меня пуще прежнего. И… Лучше бы он пристрелил меня вместе с теми ублюдками. Лучше бы прекратил мои страдания. У меня нет жизни. У меня есть лишь жалкое существование, от которого нет никакого толку.
Маркус едва ли не швырнул меня на заднее сидение своего черного «Порше» и громко захлопнул дверцу. Я судорожно натянула юбку сарафана как можно ниже, потому что была без нижнего белья. Пальцы болели. Несколько ногтей в неравной схватке были обломаны, вокруг ногтевой пластины кожа покраснела и вспухла.
Всякий раз, когда я закрывала глаза снова и снова вспыхивали красные лица подонков с растянутыми в похотливой улыбке губами. Я плотней сжала бёдра, вспоминая, что один из них всё-таки успел прикоснуться ко мне там. Это было омерзительно! Омерзительно в самой крайней степени! Если бы… Если бы он вторгся в меня своим членом… Я бы сама себе голову свернула, потому что не смогла выносить саму себя. Я и сейчас ощущала себя грязной.
По щекам, измазанным чужой кровью, покатились горячие слёзы. Обхватив себя руками, я больно прикусила губу, немо рыдая. Я была беззащитна. Напугана. Ненужная. Глупая. Меня едва не прикончили. В горле саднило после дула пистолета. Я всё еще ощущала его ядовитый металлический привкус.
Вскоре Маркус вернулся к машине, сел за руль. Дыхание тяжелое, временами перетекающее в сдавленное рычание. Вены на шее напряжены, напоминая канаты. Желваки дёргаются. Чудовище заполнило свей острой, как бритва энергетикой, каждый уголок пространства в машине. Это Чудовище смотрело на меня с ненавистью. Это Чудовище жаждало крови. Это Чудовище изнывало от дикого желания вонзиться острыми зубами в живую плоть. Это Чудовище хотело отмщения. Красивое лицо всегда должно принадлежать Чудовищу, чтобы одурачить добычу. Ведь Дьявол тоже был прекрасен, разве нет?
- Пристегнись! – вдруг рявкнул Маркус.
Я подавилась собственными рыданиями, закашлялась и дрожащими пальцами нащупала ремень. Пристегнуться получилось не с первого раза, потому что меня всю начало колотить. Маркус швырнул мне пачку влажных салфеток и завёл двигатель.
Я вытащила все и сразу. Первым делом хотелось оттереть с кожи чужую кровь. Жаль, только пережитое салфетками не сотрёшь. Я не могла взять себя в руки. То и дело из горла вырвались всхлипы, а по щекам неумолимо продолжали бежать слёзы.
- Куда мы? – сдавленно спросила я в жалкой попытке перекинуть внимание своего воспалившегося сознания на что-нибудь другое.
- Подальше отсюда, - рыкнул Маркус, разгоняя свой автомобиль до опасной скорости. – Да и какая тебе разница? Ты мертва!
- Что? – я нервно сжала в руке пустую пачку из-под салфеток.
- Ты же еще не видела, - не сводя глаз с дороги, Маркус схватил с соседнего сидения газету и швырнул ее мне. – Эти два ублюдка за твоим хладным трупом приехали.
Я раскрыла газету и на первой полосе увидела фото своего дяди. Заголовок гласил: АЛЕКС МАРИНО ОПЛАКИВАЕТ УТРАТУ ЕДИНСТВЕННОЙ ПЛЕМЯННИЦЫ.
- Что? – растерянно прошептала я.
Строчки расползались у меня перед глазами. Снова слёзы. Кажется, они никогда не прекратятся.
- Я ведь жива. Жива! Жива!
- Нет. Ты сдохла. Для всего мира тебя больше нет! – выплюнул Маркус. – И если не хочешь распрощаться со своей жизнью, то пусть всё так и будет. В противном случае люди твоего дяди найдут тебя и прикончат. Теперь ты полностью принадлежишь мне, Мария-Луиза! Сам Дьявол теперь тебя не вырвет из моих объятий, - ледяной тон Маркуса обвил каждый мой позвонок стальной колючей проволокой.
Теперь всё станет еще хуже.