— Я и так знаю. Майя.
Он ведь не мог назвать имя наугад? Чушь. Я прилетела из другого мира, и он не мог знать мою маму. Он прочитал мои мысли? Или воспоминания? Подсобравшись, посмотрела ему в глаза и присмирела. Либо он действительно не врал, что невозможно, либо… «твоя мама точно знает, где ты». Откуда ей знать, по словам Клео, где я? Если только она не ушла из этого мира в наш. Поэтому ко мне прицепилось «проклятие» матери Клео, как к живому существу, обладающему магией с рождения?..
Мир разверзся на две половины «до» и «после». В одной жизни я была простой студенткой, притом не самой общительной. Во второй — магичкой, девушкой настоящего дракона. Только как разорваться между двумя ипостасями? Если моя мать, действительно, уроженка этого мира, то рано или поздно я бы все равно узнала правду и оказалась здесь. Без вариантов. Почему Клео ничего не рассказал? Почему молчал? Думал, что давно все знала?
Усмехнулась, чтобы не выдавать нервозности и накрывшей меня растерянности.
— Мне это имя ничего не говорит.
— Зато мне говорит наличие у тебя мощи огненного тотема. Майя была избрана высшими силами, и тебе, как ее первенцу, перешла особенная магия. Значит, Майя теперь свободна. Это радует. — Дагмар хлопнул в ладоши и рывком встал с кресла. Повернувшись ко мне спиной, продолжил. — Если тебя убьют, то мощь вернется к Майе. Этого я допустить не могу.
— Кто меня убьет? — неуверенно пропищала, не сдержав себя в руках. Страх давил на мозг, и мне не удавалось выпутаться из связавшей разум панической ловушки.
— Драконы. — Дагмар обернулся. — Огненная академия не просто так построена на полуострове, как и три других академии. Конфессионные тотемы, то есть огненный, водный, земляной и воздушный, связаны с источниками древней магии. Именно они держат щит, непроницаемый для драконов. Только эта магия не позволяет драконам уничтожить наше королевство. Война между королевством и империей длится уже несколько сотен лет и не спешит оканчиваться. Поэтому… никогда не доверяй дракону.
Кто врет? Дракон, который не убил меня за целый год? Или феникс, с которым знакома от силы сутки? «Действительно», кому же поверить?
— Я никуда не полечу! Будете принуждать, сожгу к чертям. После подумаю о превышении самообороны.
— Ты, кажется, не поняла критичности ситуации… — протянул Дагмар, вмиг оказавшийся рядом. Он нависал надо мной, поставив руки на подлокотники кресла, в котором я сидела.
— Ты, кажется, нафантазировал и слишком много на себя взял, — голос рычал, выдавая явные угрожающие нотки. — Мою мать зовут Мария.
Тем не менее, я чувствовала превосходство. Если мне защититься не поможет огонь, то призову электричество. Пускай оно не отработано, но на крайний случай сработает как надо. Уж электрический ток, если верить моим остаточным знаниям из школьного курса физики, в безвоздушной среде существовал всегда. Главное выглядеть уверенно, а что подумает Дагмар — его проблемы, и меня они не касались.
Дагмар цыкнул и сел на корточки передо мной, не убирая ладоней с подлокотников. Мне пришлось сесть нормально, поставив ноги ровно друг к другу и прижав их к креслу. Дагмар оскалился, опустив голову. Челка, отращенная до длинны основной массы волос, практически полностью закрывала серые глаза. В прорезях между иссушенными седыми прядями разгоралась радужная оболочка золотом.
Связанный феникс. В его возрасте, не думаю, что «золочение» — нечто невероятное.
— Невероятно, — будто прочитав мысли, прошептал Дагмар, подняв на меня золотые глаза, — но я рад твоему существованию, дорогая падчерица.
Падчерица? А не свихнулся ли он часом? Оставаться в одной комнате с психопатом (да еще и с мужчиной-психопатом, который выше меня на две головы и значительно шире в плечах) крайне небезопасно, но и выползти из ловушки не так-то просто. Впереди закрывает «пусть к свободе» Дагмар собственным телом, по бокам — руками, а сзади мешала высокая спинка кресла. Патовая ситуация.
— О чем это вы? — спросила, отодвигаясь как можно дальше, вжимаясь в кресло. — Я не могу быть вашей падчерицей. Моя мама не выходила за вас замуж.
— Пока.
Мне совершенно не нравился тон, которым Дагмар разговаривал со мной, беседовал как с восьмилетним ребенком, недоумевающим, отчего в их с мамой квартире незнакомый мужчина появился с видом на жительство. Ересь сложившейся ситуации выдавала ложь физрука с головой, поэтому мне следовало опасаться только за себя, а не за себя и за родителей.