— Миранда застукала меня и Крида, — говорю я ему, встречаясь взглядом с его мерцающим серебристыми глазами. Его челюсть сжимается, но он не произносит ни слова, ожидая, пока остальные пройдут, прежде чем Виндзор останавливается рядом со мной.
— Раньше я не ревновал, — размышляет Винд, убирая свои рыжие волосы со лба. Как обычно, они торчат вертикально вверх. — Теперь начинаю. Что вы думаете на этот счёт, мистер Вандербильт?
— Крид не представляет для меня угрозы, — отвечает он, выпрямляясь и проносясь мимо нас, в то время как Крид отшвыривает его сзади.
— Грёбаный мудак, — растягивает он, оглядываясь, чтобы оценить мою реакцию. Я стою там, ощущая напряжение и задаваясь вопросом: сколько ещё я смогу это делать? Сколько ещё я смогу удерживать их всех, прежде чем они начнут драться друг с другом?
— Эй. — Появляется Зейд, хватает меня за руку и прерывает ход моих мыслей. Теперь у него на запястьях спортивные повязки, и это свирепое выражение его лица полностью преображает его. Он превращается из великолепного, слегка недосягаемого, слегка опасного… в трансцендентного. Зейд Кайзер выглядит как рок-бог. Он в своей стихии и чувствует флюиды толпы.
Его энергия заразительна.
Зейд тащит меня к краю сцены, где ждут участники его группы, и первая группа этого вечера начинает настраивать свои инструменты. Толпа сходит с ума в предвкушении шоу, когда Зейд обнимает меня за плечи, его тёплое дыхание касается моего уха.
— После шоу мне нужно, чтобы ты помогла мне отбиться от поклонниц, хорошо? — говорит он, и прежде чем я успеваю открыть рот, чтобы спросить его об этом, начинается музыка, и я ни черта не слышу.
В течение многих лет я хотела пойти на один из концертов Зайда и посмотреть, как он выступает.
Сегодня вечером у меня наконец-то появляется такой шанс.
Три группы до Зейда хороши, но у их солистов нет той дикой энергии, которую я чувствую, когда он прикасается ко мне, его пальцы касаются каждой части моего тела. На мне платье-майка «Afterglow» и туфли на каблуках, и Зейд как будто не может мной насытиться. Он практически все время обнимал меня на протяжении всех трёх сетов, прежде чем, наконец, одарил обжигающим поцелуем на удачу и широкими шагами направился через сцену.
Он срывает микрофон с подставки, проводит пальцами по своим зелёным волосам, а затем бросает на толпу такой пылкий взгляд, что они начинают кричать.
— Ого. Если бы я не была лесбиянкой, я бы, возможно, сменила команду на #КомандаЗейда. — Миранда насвистывает себе под нос, когда Зейд подходит к передней части сцены и ставит один из своих ботинок на динамик.
— Добрый вечер, Калифорния! — кричит он, и по толпе, кажется, пробегает волна силы. Моё сердце замирает, и я издаю тихий задыхающийся звук, который, кажется, замечает только Зак. Он переводит взгляд с меня на Зейда, наблюдая за ним тёмными прищуренными глазами, вбирая его в себя. — Вы готовы сегодня вечером оторвать свои грёбаные жопы?!
Ответные крики оглушительны.
Зейд кладёт микрофон обратно на подставку, хватает лимонно-зелёную гитару в форме топора и бренчит на ней. Берн заводит барабаны, в то время как Эйден играет на басу, а Бенджи берет другую гитару. Я не очень много знаю о рок-музыке как таковой, но в музыке есть эта незабываемая суть, нечто такое, чему ты учишься один раз и никогда не забываешь. Хотя я и играю на арфе, но моё тело резонирует с нотами, которые Зейд наигрывает пальцами.
Он начинает с песни, которая чертовски тяжелее всех тех, что я привыкла слушать, но она мне нравится. Конечно, после этого я, вероятно, оглохну на несколько дней, но… оно того стоит.
— «Изменённый огнём, уничтоженный пламенем, сломленный насилием, восстановленный дождём». — Зейд выкрикивает текст в микрофон, понизив голос и наигрывая на гитаре в безумном танце окрашенных пальцев. Я дрожу, по моему телу пробегают мурашки, когда я вслушиваюсь в слова и пытаюсь решить, слышала ли я эту песню от него раньше. Но нет… это что-то новенькое. Улыбка изгибает мои губы. Ни один автор-призрак не написал бы эту мелодию. — «Капли твоих слёз были катализатором, которого я жаждал, тепло твоих губ было бальзамом, который мог спасти. Ты открыла глаза и увидела мою боль насквозь». — Зейд приостанавливает бренчание на гитаре, а затем рычит в микрофон так, что я чувствую, как каждая частичка меня оживает от неистового прилива желания.
Чёрт возьми.
Отбиваться от поклонниц, сказал он?
Теперь я понимаю почему.
— А теперь танцуй. — Зейд срывает эту фразу с языка и крутит пальцем по кругу, приводя толпу в такое бешенство, что в передней части сцены образуется мош-пит (прим. — круг из толпы фанатов на рок-концертах). Мы с Мирандой теперь обе кричим и прыгаем вверх-вниз.
Энергия передаётся через эту песню и в следующую, когда Зейд кладёт гитару и поднимает своё выступление на совершенно новый уровень, используя всю сцену в качестве холста для своего творчества. Следующая мелодия намного мягче первой, но всё равно дикая. Он даже прыгает в толпу и поёт, когда они держат его на руках, как бога.
— Эти видео станут вирусными, — кричит Миранда, мокрая от пота, но ухмыляющаяся как маньяк. Она указывает на толпу, и я вижу десятки… может быть, больше похоже на сотни телефонов, включённых и записывающих. Наверное, она права. — К завтрашнему дню спрос на твоего парня будет ещё выше. — Миранда сжимает мою руку, и мне интересно, хочет ли она этим утешить… или напугать.
Пятеро сексуальных, богатых, талантливых парней… У меня, конечно, дел по горло.
— Ладно, ебаные тусовщики, — говорит Зейд, тяжело дыша, его рубашка прилипла к телу от пота, зелёные волосы прилипли ко лбу. Он протягивает руку, чтобы провести по лицу и размазать подводку для глаз. — Следующую песню я написал для своей девушки. — Он указывает накрашенным пальцем в мою сторону и подзывает меня к себе, за безопасную зону, в центр внимания.
— Иди! — подбадривает Миранда, выталкивая меня наружу и заставляя слегка споткнуться, прежде чем Зейд оказывается рядом, хватает меня за руку и тащит в центр сцены. Некоторые девушки слегка освистывают нас, некоторые парни раздражающе свистят, но в целом толпа кажется довольно позитивной.
— Марни Рид, ну-ка все. — Зейд тяжело дышит, когда высоко поднимает мою руку, и я слегка машу зрителям. — Она мирилась с моим дерьмом и издевательствами, и эта песня… она просто для того, чтобы я смог трахнуть её, ясно? — он смеётся, и этот звук проходит сквозь меня, как выстрел, согревая до глубины души. — Вы тоже можете слушать, но она не для вас. — Зейд бросает в толпу несколько своих резиновых браслетов, на которых написано «Afterglow Fangirl» (прим. — Фанатки «Afterglow»), прежде чем повернуться ко мне. — Это новая песня, окей? Так что заранее приношу извинения, если я всё испорчу. — Эта последняя часть произнесена с выключенным микрофоном.
Изумрудные глаза Зейда смотрят на меня сверху вниз, когда он вставляет микрофон обратно в подставку и отходит назад, разворачиваясь и направляясь к пианино в конце сцены. Он жестом приглашает меня сесть рядом с ним и кладёт пальцы на клавиши.
— Готова? — спрашивает он меня, глядя вниз из-под своих длинных ресниц, его пирсинг поблёскивает в лучах послеполуденного солнца, когда оно опускается за горизонт расплавленным оранжевым шаром. Я киваю, и Зейд выдыхает, протягивая руку, чтобы включить свой микрофон. Татуированные пальцы покоятся над жемчужно-белыми клавишами пианино, и он начинает с медленной, лёгкой мелодии, которая заставляет толпу раскачиваться с зажигалками в руках. Его группа поддерживает его более грубым, шероховатым звучанием, которое прекрасно сочетается с мелодичными фортепианными нотами. — «Я никогда не буду хорошим парнем, и я никогда не стану святым, но, если ты готова позволить мне попробовать, я доблестно изменюсь. Если бы ты могла любить меня только за то, какой я мудак, тогда, клянусь Богом, я был бы тем мужчиной, на которого ты хочешь претендовать». — Зейд делает паузу и убирает руки с клавиш, оглядываясь на свою группу. — Ладно, ребята, врубайте.
Трое других парней сильно ударяют по своим инструментам, сотрясая сцену, в то время как Зейд встаёт со скамейки запасных, забирая с собой микрофон.